Англия оказалась расколотой пополам – одни хотели воссоединения с Римом, другие считали, что разрыв с Папой имеет свои преимущества; одни были против короля, другие – за него. Дело осложнялось еще и тем, что за границей усилилось влияние протестантской церкви. В Англии тоже кое-кто был не прочь принять протестантство. Король же, не желавший никаких религиозных перемен, вполне довольствовался своим положением Главы церкви, предоставляя конфликтующим сторонам враждовать друг с другом. Сам он сохранял нейтралитет, но в любой момент мог нанести сокрушительный удар – если только возникнет угроза его деспотическому режиму. Ситуация с двумя королевами, Катариной и Анной, напоминала ту, что в свое время была с моей матерью и Анной Болейн. Даже имена совпадали. Многие граждане придерживались мнения, что брак с Катариной недействителен, так как король был официально женат на Анне.Матримониальная неразбериха обсуждалась не один год, не доставляя королю ни малейшего удовольствия. Вообще, беспорядки в королевстве не в последнюю очередь были результатом его отношения к своим женам.Король, желавший, чтобы подданные его любили, впадал в ярость при каждом новом проявлении недовольства.Особенно его возмутило восстание сэра Джона Невила. Он обвинял во всем «этого проклятого смутьяна» Реджинальда Поула, разъезжавшего по континенту и поливавшего грязью английского короля. Но схватить клеветника и отправить к праотцам, как он поступил со всеми членами этой семьи, королю никак не удавалось.Он решил сам ехать на север, чтобы расправиться с бунтовщиками. Для ведения дел в Лондоне он оставлял Совет, состоявший из верных людей – Кранмера, Одли и одного из братьев Сеймур.Этот Сеймур имел большую власть, будучи не только братом покойной, ничем не провинившейся жены короля, но и дядей Эдуарда – будущего властителя Англии. Мне казалось, что Хоуарды, чья звезда только что взошла, с недоверием относились к Сеймурам, которые, правда, платили им тем же.Чапуи объяснил мне, что надо очень внимательно следить за восхождением и тех, и других.По дороге короля встречали приветственными криками. Трудно сказать, насколько они были искренними. Но люди не могли не видеть, сколько трупов висело на столбах, и не вдыхать горький воздух, пропитанный запахом сгоревшей плоти. С таким монархом лучше было поостеречься.Одна только королева успокаивала его. В ее присутствии он был нежным, любящим мужем. Он говорил, что был бы совсем счастлив, если бы его подданные прекратили своевольничать и успокоились в конце концов.Странно все-таки устроены люди! Они часто не замечают важных вещей, которые происходят буквально у них под носом. Королевский двор находился в те дни в замке Понтефракт, и Катарина взяла себе нового секретаря – молодого человека приятной, весьма неординарной наружности по имени Фрэнсис Дерехэм.Бедняжка Катарина! Она и понятия не имела, какие вокруг нее кипят страсти. Откуда ей было знать, что придворная жизнь вся соткана из интриг? Могла ли она, любимая жена пожилого монарха, предположить, что кто-то желает ей зла?Она и не ведала, что за каждым восхищенным взглядом короля, брошенным на нее, следило несколько настороженных глаз. Что при этом католики Хоуарды довольно потирали руки, а протестанты братья Сеймуры сгорали от зависти. Сеймуры были обязаны своим восхождением женитьбе короля на их сестре, теперь же им приходилось отступить перед Норфолком и Хоуардами.Узел был затянут туго.Он развязался, когда двор переехал из Виндзора в Хэмптон Корт.В Сионе я присоединилась к свите моего брата, в числе которой была и Елизавета, и все вместе мы прибыли в Хэмптон Корт 30 октября – именно в тот момент, когда король с королевой были в соборе. После причастия король произнес речь, в которой выразил свое глубочайшее удовлетворение нынешней супругой.«Благодарю тебя, Господи, – гулко звучал голос короля под сводами собора, – за то, что после стольких несчастий, сопровождавших меня в моих брачных союзах, Ты даровал мне любимую жену».Много ли жен удостаивалось подобной чести? Она стояла рядом, счастливо улыбающаяся избранница его сердца, которую нельзя было упрекнуть в том, что она вела себя иначе, чем хотелось королю. Он же, человек далеко не глупый, отличавшийся государственным складом ума, из всех окружавших его женщин предпочел самую глупенькую, зато умевшую ублажать своего господина.Конечно, часто он сам себя обманывал. Это была одна из самых слабых сторон его характера. В нем нередко говорила совесть, но совесть он целиком подчинил своей воле. Все, что бы ни происходило, он рассматривал исключительно с точки зрения, принесет ли это пользу лично ему, Генриху Тюдору. И эта девочка, без конца лепетавшая «Да, милорд», «Хорошо, милорд», возрождавшая в нем угасавшие чувства и возбуждавшая желания, свойственные юношам, устраивала его более всех женщин. При ней он молодел и снова становился сильным.Как же он должен был любить ее, если после слов, произнесенных перед алтарем, он попросил епископа Линкольнского подготовить молебен во славу Господа, даровавшего ему любящую, верную и добродетельную жену!А назавтра его поразило громом среди ясного неба.Мне поспешила рассказать обо всем Сьюзан.– Миледи, королева ушла, а король еще оставался в соборе. Видно, Кранмер воспользовался этим моментом и вручил королю бумагу, которую умолял его прочесть, когда Его Величество останется один.– Что это за бумага?– Говорят, в ней королева обвиняется в прелюбодеяниях до свадьбы.Я была потрясена. Но тут же вспомнила о своем первом впечатлении – ведь я уже тогда почувствовала нечто, глубоко спрятанное под внешней оболочкой игривой девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133