Вслух же сказала:– Он приезжает, потому что ему нужна помощь.– Он все время жаждал быть рядом с Вашим Величеством. И только, еще раз хочу подчеркнуть, только новые обязанности мешали ему это сделать.– Эти обязанности и вынуждают его приехать именно сейчас.– Любовь, Ваше Величество, только любовь!Он не отрывал от меня своих прекрасных глаз. Я понимала, что его взгляд тонко предупреждал: если я и Совет будем готовы объявить войну Франции, Филип приедет для совместной выработки стратегии, если – нет, то его хозяин не станет понапрасну тратить время.Я всеми силами старалась скрыть свои чувства. Во мне бушевала обида.Гомес терпеливо ждал.Нет, мысленно спорила я с собой, он хочет быть со своей женой, меня настроили против него, он приедет, и все объяснится.Наши взгляды встретились: мне не нужна была правда, мне нужен был Филип.– Французы представляют гораздо большую опасность при Анри Втором, чем это было при Франциске, – только и сказала я.Но этих слов было вполне достаточно. Гомес одобрительно кивнул – это означало, что Филип приедет. * * * Я поехала навстречу Филипу в Гринвич. Вскоре гонец сообщил, что королевский корабль прибыл в Довер. И вот уже он – в моих объятиях, улыбающийся, словно пылкий влюбленный.От меня не ускользнуло, что Филип заметно постарел. Я даже обрадовалась – разница в возрасте стала не так заметна. Забыв все обиды, я снова, как и прежде, глупо, доверчиво размечталась.По моему приказу в Лондоне звонили колокола, а с башен Тауэра палили пушки, когда королевский кортеж въезжал в столицу. Однако на улицах было мало народу. Лица горожан не выражали ликования. Было непривычно тихо, послышались всего один-два приветственных возгласа. Я снова ощутила едкий запах костров в Смитфилде.Сомнений не было – сограждане больше не любят меня и не доверяют моему мужу.Я устроила пир и карнавал в честь приезда Филипа, но он остался безучастным к празднествам, которых и раньше не любил.Когда мы наконец остались наедине, он сказал, что его очень беспокоит ситуация, сложившаяся на континенте, и особенно – новый Папа, Павел IV.Я заметила, что Папа, казалось бы, должен ценить таких убежденных католиков, как Филип. На что он ответил, что Папа очень честолюбив и избирать его не следовало.– Я вижу на этом высоком посту Реджинальда, – сказала я.Филип промолчал.Мы легли в постель. Он, как и раньше, не проявлял особых чувств, исполняя свой супружеский долг. Но почему? Тогда это было необходимо для производства на свет наследника. А сейчас? Неужели он делал вид, что любит меня, только для того, чтобы добиться моего согласия на вступление Англии в войну? Я отогнала эту мысль и отдавалась ему со всем пылом, на какой способна женщина, обделенная любовью.На следующий день мне представили членов его свиты.Знакомясь с очередной дамой, я испытала настоящий шок – это была она, герцогиня Лоррэн! Высокая, стройная, сияющая молодостью и красотой!Как он посмел взять с собой любовницу?!Целуя мне руку, она подняла глаза, вглядываясь в мое лицо – лицо нелюбимой, пожилой и некрасивой жены своего любовника.Холодно поклонившись, я подала руку следующей даме. Потрясение было столь сильным, что гнев даже не успел меня обуять. * * * Зато Сьюзан и Джейн Дормер кипели от возмущения.– Ничего особенного не произошло, – уговорила я их, – у королей всегда есть любовницы, и это ничего не значит.– И они берут их с собой, когда едут к жене? – не унималась Сьюзан.– Думаю, и это бывает. Он мог, между прочим, даже не знать, что ее включили в свиту.Тем временем я лихорадочно думала, как же мне себя вести. Сказать ему, что мне все известно, и потребовать объяснений? Или притвориться, будто я в полном неведении? Но как держаться с ней? Ни видеть ее, ни тем более разговаривать с ней я не могла. Значит, надо потребовать, чтобы она уехала. Однако скандала тоже нельзя было допустить. Тогда единственный выход – сделать вид, будто ничего не произошло. В конце концов, я так и не решилась ее изгнать, но ее присутствие действовало на меня угнетающе. Порой я уже готова была взорваться и высказать Филипу все.Но когда мы оставались одни в спальне и он делал вид, что любит меня, я с удовольствием поддавалась обману, наивно мечтая, что между нами еще может возникнуть чувство.Он много рассуждал о коварстве французов, о том, что этих врагов Испании и Англии следует проучить раз и навсегда, что Англия поступит мудро, если вступит в войну.Я не слушала доводов рассудка, говорившего: смотри, он приехал вовсе не из любви к тебе, а в надежде использовать твою корону для своих целей. Я упивалась самообманом, желая доставить ему удовольствие в постели.Филип тем временем стал проявлять нетерпение, и я обещала переговорить с Советом.Совет высказался единодушно против войны, ссылаясь на пустую казну и на то, что народ не выдержит дополнительных налогов.Получалось, Филип приехал напрасно.Я вела себя с герцогиней Лоррэн так сурово, что это бросалось в глаза. На приемах, когда она пыталась со мной заговорить, я резко обрывала ее. За столом ее усадили как можно дальше от Филипа. Но никто, казалось, ничего не замечал.Как-то раз ко мне вбежала взволнованная Сьюзан. У нее повсюду были друзья, сообщавшие последние новости, и она всегда считала своим долгом поделиться со мной самыми важными из них.Так вот, ей сказали, что при дворе французского короля весьма интересуются, как королева относится к своей очаровательной сопернице и довольна ли она этим любовным треугольником.– Ситуация просто невыносима, – сказала я, – но я не вижу выхода.Сьюзан вскипела.– Ваше Величество, вы должны потребовать, чтобы она уехала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133