Со мной он просто ложился в постель, чтобы сделать ребенка. Никакой страсти, только обязанность. А как с ней? Ведь ему не надо, чтобы она родила, значит, ему просто приятно с ней… Так вот почему он не хочет возвращаться!Но я чувствовала, что это еще не вся правда. Мой внутренний голос говорил: не надо, не настаивай, тебе будет еще больней. И все-таки я хотела знать.– Что еще ты слышала, Сьюзан?– Ничего.– Ты всегда говорила мне правду, Сьюзан. За это я тебя и люблю. Так не разочаровывай меня. Говори все, что ты слышала!– Тому, что говорят французы, нельзя доверять.– Верно. Но иногда их замечания не лишены смысла. Так какого они мнения о наших отношениях?Она побледнела и, казалось, вот-вот разрыдается.– Сьюзан, я должна знать все.– Французский посол сказал венецианскому, что, по мнению Филипа, Англия для него – слишком дорогая обуза. Ему не нравятся англичане, и возвращаться он не собирается.– Не может быть…– Ваше Величество просили…– Да. Я хочу знать, какие еще сплетни ходят. Ну так какие? Ты ведь еще не до конца мне все рассказала.Она на минуту задумалась. Потом выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза.– Король Филип надеется, что его брак будет расторгнут, – сказала она чуть слышно.Вот они – слова, которых я так боялась. Теперь они произнесены, и я уже не в силах была скрыть свое смятение. Мне нечего было притворяться перед Джейн и Сьюзан.Я сидела, закрыв лицо руками, окаменев от горя. Потом почувствовала, как они припали к моим ногам. Я открыла глаза и увидела Джейн – по ее щекам текли слезы, потом – Сьюзан с широко открытыми глазами, в которых застыл ужас.– Ваше Величество, это только слухи, – сказала Сьюзан, обвив руками мои ноги.– Да. Но дыма без огня не бывает…Я не пыталась скрыть от них свое горе. Зачем? Ведь они знали обо мне все. Они пережили со мной крушение моих надежд на материнство, боль разлуки, муки неизвестности.Сьюзан первая нарушила молчание.– Ваше Величество, не переживайте так. Лучше смотреть правде в глаза.– То есть признать, что я обманывала себя, – проговорила я сквозь слезы, – он никогда не любил меня.– В монарших браках всегда так, Ваше Величество.– Но иногда возникает любовь…Они промолчали.– Он выдающийся человек.– Это вы, Ваше Величество, – выдающаяся королева.Я отняла руки от лица и погладила их опущенные головы.– Ваше Величество, не стоит горевать о том, кто вас предал, – успокаивала меня Сьюзан.Я ничего не ответила. В голове промелькнуло – из ее уст прозвучала крамола, да, но она хотела защитить честь своей королевы!– Он не тот, за кого вы его принимали, Ваше Величество, – сказала Сьюзан.– Он был для меня таким, каким я его нарисовала в своем воображении.Она на секунду задумалась, а затем гневно воскликнула:– Вы думали, что он… сдержанный, вежливый… преданный. А он! Вы знаете, что он пытался соблазнить Магдалену Дакрэ?– Магдалену?– Да! Она сама нам рассказывала! Ее это просто потрясло.Я тут же припомнила, как странно вела себя Магдалена – все время куда-то исчезала, стоило Филипу появиться среди придворных дам.– Это произошло в Хэмптоне, – продолжала Сьюзан, – она находилась в своей туалетной комнате. Там было маленькое окно. Он, должно быть, увидел ее, когда проходил мимо, и попытался открыть окно, но Магдалена ударила его по рукам и прогнала прочь.– Она мне об этом ничего не говорила.– Она не хотела вас огорчать. Зато нам все рассказала.– Он вел себя как обычно…– Нет, после этого он был с вами особенно предупредителен.– Характер у него легкий, – заметила Джейн, как будто хотела вставить слово в его защиту.– Ваше Величество, – снова заговорила Сьюзан, – не надо так убиваться. Мужчины вообще не знают, что такое верность. Даже не стоит об этом думать. Помните разговоры о его ночных похождениях? И друзья у него такие же.– Да, я слышала, но не придала этому значения.– И эта гнусная песенка… – она запнулась.– Какая еще песенка?– Да так, ничего особенного, Ваше Величество, глупость и больше ничего, я… даже не помню.Я крепко сжала руку Джейн.– Говори!– Ваше Величество, я… я, правда, не помню.– Вспомни, – приказала я, – какие там слова?И она еле слышно произнесла: Как прекрасна крошка Кэт, дочка пекаря Мирона,Не чета нашей Марии, если снять с нее корону. Не может быть! Какое унижение! И они это распевали во всеуслышание?! Что мне теперь делать? Как справиться с горем? Выходит, любовь, счастье я тоже придумала, как придумала ребенка…Мне надо было побыть одной.– Оставьте меня, – попросила я Сьюзан и Джейн.Они ушли. Я сидела неподвижно. Осмеянная, униженная, брошенная! Надо смотреть правде в глаза – Сьюзан права. Мечта, в которую я верила, не имела ничего общего с действительностью. И все вокруг это видели. Кто-то злорадно усмехался, а кто-то молча сострадал, не желая причинять мне боль. Я перебирала в памяти эпизоды из нашей жизни с Филипом, вспоминала отдельные слова, намеки. Наконец усилием воли я заставила себя встать и пойти в спальню, где висел его портрет.Филип был изображен в полный рост, как всегда подтянутый, чтобы казаться выше: красивое лицо со светлой бородой, обрамленное такими же светлыми волосами, волевой подбородок Габсбургов… Как часто я стояла перед этим портретом, гордясь своим мужем, в то время как он веселился где-нибудь на стороне. Кэт… не чета Марии.Я взяла нож, воткнула его в холст и стала резать. Холст трещал, а я, не помня себя, кромсала его на куски.Вошла перепуганная Сьюзан и сразу все поняла.– Убери это, – приказала я.– Да, Ваше Величество.Она осторожно взяла из моих рук нож и сунула в карман юбки.Портрета больше не существовало. Однако легче мне не стало. * * * Я заболела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133