- А потом, неужели ты думаешь, что все это совсем его не коснется? Один только этот скандал и чудовищный позор ударит по нему: Джеральд Фарли - банкрот, и весь деловой мир Йоркшира это знает. Кроме того, Эдвин потерпел и значительно больший ущерб. По отцовскому завещанию он получал определенную часть прибылей от фабрик, которыми владели Фарли, Теперь все это вылетело в трубу.
Блэки тихо спросил:
- Неужели нет ничего, что бы ты не знала о делах Фарли?
- Нет.
- Ты поразительная женщина, Эмма, - покачал головой Блэки.
- Да, я такая. Порой я сама себе удивляюсь, - засмеялась она.
- Ладно, давай займемся тем, ради чего мы сюда приехали, и совершим генеральный осмотр Фарли-Холл.
Они вышли в вестибюль и медленно поднялись по главной лестнице, залитой призрачным светом, проникавшим через громадное окно с цветными стеклами, прорезанное высоко над лестничной клеткой. Они прошли по нескончаемым коридорам, в которых слабо пахло воском, газом и пылью, но все запахи перебивал запах плесени, проступившей на стенах. Поскрипывали балки перекрытий, ветер завывал на карнизах, лампы мерцали, и Эмме казалось, что это сам древний дом дышит и вздыхает. Они заглядывали в многочисленные комнаты, заставленные мебелью в чехлах, и, наконец, вышли в главный коридор второго этажа, куда выходили двери спальни.
Эмма остановилась у двери так называемой „синей анфилады” и обернулась к стоявшему поодаль Блэки.
- Здесь были комнаты Адель Фарли.
Она поколебалась секунду, держась за ручку двери, но потом, собравшись с духом, распахнула дверь и решительно вошла внутрь. Облака пыли поднимались с ковров и долго клубились в солнечных лучах, когда они проходили по комнатам. Ими, очевидно, не пользовались много лет, и здесь атмосфера заброшенности ощущалась еще яснее, чем в библиотеке. Хотя в детстве Эмма очень не любила заходить сюда, у нее в памяти запечатлелись бывшие здесь ценные предметы старины и некоторые детали обстановки. Теперь, глядя на них глазами знатока, каким она стала, Эмма состроила гримасу. Здесь бедная Адель провела свою жизнь в собственном замкнутом мирке, в изоляции от семьи, и, убегая от реальности, прикладывалась к бутылке. Еще много лет назад Эмма узнала, что Адель - алкоголичка, но была ли она сумасшедшей? Эмма отбросила беспокоившие ее мысли о наследственной склонности к умопомешательству, которая могла передаться Эдвине, и прошла в соседнюю спальню, задержавшись у громадной кровати под балдахином, поддерживаемом четырьмя столбиками по углам, и застланной поблекшим от времени зеленым шелковым покрывалом. В комнате стояла гнетущая тишина, и как бы в подтверждение тому, какие шутки может воображение играть с человеком, Эмма вдруг явственно услышала звонкий смех Адели и шорох ее пеньюара, почуяла слабый жасминовый запах ее духов. Эмма заморгала, ее руки покрылись гусиной кожей. Посмеявшись над своим испугом, она резко повернулась и торопливо вышла обратно в гостиную. Блэки следовал за ней по пятам и, как обычно, оценивающим взглядом окидывал все вокруг.
- Здесь прекрасные комнаты, Эмма, - сказал он, озираясь кругом, - с отличными пропорциями. Тут есть над чем поработать, но тебе, конечно, придется избавиться от большей части того хлама, который коллекционировала Адель Фарли.
- Да, так я и сделаю, - ответила Эмма, подумав про себя: „Какой грустный приговор Адели Фарли, ей, которая была так красива”.
Эмма небрежно, но с долей любопытства осмотрела другие спальни. Она постояла немного у туалетного столика в Серой комнате, которую когда-то занимала Оливия Уэйнрайт и невольно вспомнила о ней. Неожиданные сомнения обуяли ее. Оливия была так добра к ней, облегчала ее страдания в этом чудовищном доме. Эмма подумала, что, наверное, те духовные нити, которые связывали ее с Оливией, были порождены ее необыкновенным сходством с матерью, которое отмечали все женщины. Очень может быть. Со смягчившимся лицом Эмма повернулась и вышла из Серой комнаты. Но ее настроение решительно изменилось, когда она толкнула дверь Хозяйской комнаты. Ее глаза стали твердыми как кремень, когда она осматривала стоявшую здесь простую мебель, размышляя об Адаме Фарли. Она снова вспомнила все пережитое ею в Фарли-Холл и не чувствовала угрызений совести по поводу того, что она сделала и намеревалась совершить с этим домом. Ее месть вызревала долго, но, безусловно, была справедливой.
Пятнадцатью минутами позже Эмма с Блэки спустились по главной лестнице на первый этаж и быстро прошлись по парадным комнатам. Блэки всю дорогу рассуждал с энтузиазмом о тех перестройках, которые он произведет, и развивал перед Эммой планы превращения Фарли-Холл в удобный и элегантный дом для нее. Эмма кивала, но сама говорила мало. Лишь когда они осматривали гостиную, она тронула Блэки за руку и спросила:
- Почему в детстве этот дом так пугал меня?
- Ты боялась не самого дома, Эмма, а людей, живших в нем.
- Наверное, ты прав, - тихо ответила она, - а теперь от этих людей остались одни тени.
- Да, дорогая, только тени. А дом - это всего лишь дом, и не более того. Помнишь, когда-то давно я тебе говорил, что дома не могут причинять вреда.
- Я это помню.
Эмма взяла Блэки за руку и потянула за собой.
- Пошли отсюда. Здесь холодно и все-таки какая-то зловещая обстановка. Лучше осмотрим парк.
Когда они вышли наружу, Эмма зажмурилась от яркого солнца.
- Ты знаешь, здесь намного теплее, чем там, внутри, - сказала она, кивая на громадное мрачное здание, раскинувшееся перед ними.
С замкнутым, суровым лицом Эмма прошлась по террасе, выстланной мраморными плитами, время от времени оглядываясь на Фарли-Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178