Хочу, чтобы вы об этом знали. Это моя старшая дочь, графиня Дунвейл, и ваша тетка Эдвина, точнее ваша сводная тетя.
- Я в этом был почти уверен, когда сегодня встретил ее, - усмехнулся Джим. - Вы можете рассердиться на мои слова, но она выглядит как истинная Фарли.
Эмма рассмеялась.
- Это действительно так. В молодые годы она была вылитой копией вашей прабабушки Адель. Ну, а теперь предложите старой даме руку и помогите мне спуститься вниз поздороваться со всей моей семьей.
- Почту за честь, - ответил Джим.
Глава 60
Обед продолжался уже достаточно долго. Эмма восседала во главе длинного стола красного дерева в своей роскошно обставленной столовой в окружении своих детей, внуков, их жен и мужей. Подаваемые блюда были самыми изысканными, вина - великолепными, и за столом царил дух всеобщего веселого оживления. Все сидевшие за столом расслабились, а зависть, недоброжелательство и противоречия были временно похоронены или, по крайней мере, умело скрывались за улыбающимися лицами.
„Все клоуны одели свои маски”, - подумала Эмма, вспомнив строчку из когда-то прочитанного ею стихотворения и ощущая скрытое напряжение в атмосфере, хотя и менее отчетливое, чем раньше, когда она только спустилась в гостиную, опираясь на руку Джима Фарли. Внуки, обожавшие ее и бывшие неизменно ласковыми по отношению к бабушке, радостно, с энтузиазмом приветствовали ее. Дети также внешне были настроены дружелюбно, но Эмма чувствовала настороженность одних, скрытую враждебность - других, и озабоченность у всех, кроме Дэзи. Со своей стороны Эмма была радушна со всеми, ее лицо - как всегда, оставалось непроницаемым, в то время, как ее дети, отягощенные грузом коллективной вины, боялись смотреть ей прямо в глаза.
Эмму искренне забавляло, как четыре конспиратора старательно избегают друг друга. Для нее не остались незамеченными многозначительные взгляды, которыми временами обменивались между собой державшиеся на отдалении друг от друга Кит и Робин, когда, как им казалось, никто не наблюдает за ними. Даже Элизабет, бывшая по-прежнему близкой к своему брату-близнецу, старалась не пересекаться с ним и не отходила от Блэки, всячески подлизываясь к нему. В течение всего часа коктейлей Эдвина держалась рядом со своим сыном. Помолвка была объявлена, шампанское - выпито, поздравления принесены, хотя все дети Эммы были изумлены, узнав, что она принимает Фарли в лоно своей семьи.
Теперь за десертом в мерцающем свете свечей Эмма время от времени отрывала взгляд от своей тарелки и посматривала искоса на четырех заговорщиков, наблюдая за ними своими внимательными глазами из-под приспущенных век. У нее были все преимущества перед ними. Приобретенный за долгие годы опыт общения с самыми разными людьми только умножал ее естественное знание индивидуальных особенностей и способностей ее детей. Она давно раскрыла их планы, и теперь им нечем было удивить или ошеломить ее. Каждый из них был для нее словно раскрытая книга. После сегодняшнего вечера ей больше не о чем будет беспокоиться: игра будет сыграна.
Эмма на мгновение задержалась взглядом на Ките. Как с годами он стал похож на Джо Лаудера, такой же трудолюбивый, флегматичный, лишенный воображения и инициативы. И как этого большого дурака угораздило затесаться в одну компанию с Робином, который в два счета обставит его на ровном месте. Эмма перевела взгляд на младшего сына. „Как красив он сегодня”, - подумала Эмма, ощутив внезапный болезненный укол в сердце. Робин всегда был ее любимцем, и то, что он оказался инициатором заговора против нее, расстроило ее больше, чем она сама подозревала. Она не могла не признать, что Робин - прирожденный политик, обходительный, с изысканными манерами и хорошо подвешенным языком, настоящий деловой человек. К сожалению, подобно своему отцу, Артуру Эйнсли, Робин был склонен сильно преувеличивать свою фатальную неотразимость, и это постоянно мешало правильности его суждений.
Во многих отношениях его сестра была гораздо умнее и хитрее его, но она крайне редко пользовалась этими своими преимуществами. Эмма внимательно посмотрела на сверкающую бриллиантами Элизабет, упакованную в серебристую парчу и бирюзовый шифон. Главное в ее жизни - неутомимая жажда удовольствий. В этом отношении она тоже уродилась вся в отца.
В свои сорок семь лет Элизабет была по-прежнему ослепительна, самой красивой в семье, но она стала еще более нервной, чем в юности, оставалась хрупкой и во многих отношениях незрелой. „Она удивительно несчастная женщина”, - подумала Эмма. Вообще, была ли Элизабет когда-нибудь по-настоящему счастлива? И сколько же у нее перебывало мужчин после развода с Тони Баркстоуном? Эмма уже начинала сбиваться со счета. Среди них были Майкл Виллерс, а потом - Дерек Ланд, от которого Элизабет родила двойню, Аманду и Франческу. После их рождения она потеряла вкус к англичанам. Польского князя с труднопроизносимой фамилией скоро сменил итальянский граф, бывший на добрых пятнадцать лет ее моложе. „Это тот еще граф, - неприязненно подумала Эмма, - гораздо больше он смахивает на жиголо”.
Эмма заметила, что этот граф подчеркнуто внимателен к Эдвине, которая, в свою очередь, с участием играла роль вдовствующей графини Дунвейл, разговаривая со всеми снисходительно и с вызывающим тошноту видом глубокого превосходства. Насколько же ясна была для нее Эдвина. После сегодняшнего вечера, узнав, наконец, кто ее настоящий отец, она почувствует, что у нее теперь есть все основания задирать свой сопливый нос перед всем миром.
„Ну, будет, слишком много чести для этих четверых, - подумала Эмма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178