!

ГЛАВА 44

– Его величество Ингви, король Альды!
Ингви не спеша вошел в тронную залу, оглядел собравшихся на Большой совет представителей сословий королевства и занял свое место:
– Приветствую вас, благородные господа, и вас, святые отцы, и вас, добрые люди. Прошу садиться… Вам всем, конечно, известно, по какому поводу созван сегодня Большой совет… Сам Император с войском идет на нас. Преступив свои клятвы и нарушив заключенный со мной договор, он идет для того, чтобы отобрать свободу у нашего государства, сделать Альду вассальной страной Великой Империи и посадить на альдийский трон принца Кадор-Манонга, труса, лгуна и предателя. Если бы речь шла только обо мне – я бы знал, что делать. Я с оружием в руках выступил бы против клятвопреступника и сразился бы с ним! Однако… однако помня о том, как силен враг и сколько жизней может унести эта война… я предлагаю сегодня сословиям Альды самим решить свою судьбу… Я готов биться с захватчиками, но готов – если таково окажется ваше решение – и покинуть страну… Решайте же – сегодня пока еще в вашей власти выбрать войну и все ее опасности – либо потерять свободу, но сохранить жизнь…
Произнеся эту речь, Ингви сел на свое место и опустил глаза… На пару минут воцарилась тишина, затем поднялся сэр Лимни из Гернивы, решившийся высказаться первым:
– Странно мне слышать такое. Это что же получается? Это получается, что наш король готов нас покинуть, отдать в руки Кадор-Манонгу! А уж мы-то знаем, чего от этого злого принца ждать!.. Нет уж, ваше величество, исполните свой долг короля – поведите нас в бой, а мы за вас постоим!.. Что же до того, сколько воинов падет в бою – так на то и война. Мы свои жизни готовы положить в доброй схватке за правое дело…
По залу зашушукались, забормотали делегаты, причем шум был, пожалуй, скорее одобрительный. Ингви по-прежнему сидел, не поднимая головы…
После недолгой паузы слово взял главный мастер цеха кузнецов:
– Эх и хорошо сказал добрый господин! Верно – не хотим мы Кадор-Манонга. Ведь только при короле Ингви мы этак-то славно жить начали, город наш от ворья избавился, только купчишки энмарские к нам товар повезли заморский… И теперь, значит, суй голову в ванетское ярмо? Ну уж нет! Вы, ваше величество, нам только прикажите, а уж мы за вас… Бивали мы гвардейцев имперских – побьем и снова их, верно я говорю?.. Я ведь кузнец, я говорить красиво не умею, я вот, – тут оратор потряс здоровенным кулачищем, – вот этим врагам отвечу, ежели придут!
После кузнеца в таком же духе, хотя и более сдержанно, высказались еще несколько представителей других цеховых братств, однако чувствовалось, что их речи не так искренни – скорее, они вторили мастеру, чтобы не отстать от него, настоять, так сказать, на своих прерогативах (мол, не только кузнецы горой стоят за короля, но и другие цехи), затем заговорил один из присутствующих на совете священников, некий брат Пиноль (на старика-епископа так подействовало известие о предстоящей войне, что он слег и многие говорили, что его хворь смертельна, а брата Пиноля, который являлся, несмотря на молодость, вторым по значению духовным лицом в епархии, уже прочили на его место). После небольшой паузы, дождавшись тишины, священник заговорил:
– Нехорошо это, братья мои, нехорошо… Против кого вы готовы идти войною? Против светлого Императора Великой империи? Против главного защитника Добра в Мире? Нехорошо это, братья мои, нехорошо… Грех даже думать о таком… Грех… – тяжелые слова, словно камни в стоячую воду, падали в наступившую мрачную тишину. – Надо бы добром все разрешить. Да и где нашим ополченцам устоять против войска всей Империи?.. Подумайте, братья мои, именем Гилфинга-отца заклинаю вас – подумайте! Мудрость и справедливость глаголят вам – покоритесь воле всемогущего Императора! Покоритесь, ибо не противостоит тростник ветру, а хрупкий стебель – стальному серпу. Кто мы? Тонкий тростник и хрупкий стебель перед мощью Империи… Да и доброе ли дело – воинам Света сражаться друг с другом, когда набирает мощь враг? Одумайтесь, братья мои!
Окончив говорить, Пиноль сел на место, шурша своим парадным облачением в наступившей тишине – и тут же поднявшись, быстро заговорил Сарнак – маг спешил, не давая укрепиться посеянному священником настроению:
– Что-то не пойму я вас, брат Пиноль. Император, нарушивший собственные клятвы – воплощение Добра и Света… Разбитые нами имперские войска – ураган, перед которым мы, победители – жалкий тростник… И какой это враг «набирает мощь»? Наши ныне добрые союзники орки? Или, может быть, тролли, которых приводил против нас Кадор-Манонг по милости Императора? А может, враг – это эльфы и гномы, против которых постоянно воюет Империя – но тогда при чем здесь Добро и Свет, при чем здесь Гилфинг-отец, именем которого вы заклинаете нас одуматься? Ведь он отец именно эльфам и гномам…Что-то ничего я в вашей речи не понял…
Несколько священников взволнованно зашептали что-то брату Пинолю, придвинувшись к нему поближе, но тот в ответ только пожимал плечами и разводил ладони жестом усталой покорности, видимо, отказываясь выступить еще раз.
Тем временем в заднем ряду поднялся один из фермеров, понукаемый тычками и толчками сидящих рядом земляков: «Давай, давай… скажи им… скажи…». Поднявшись с места, мужичок раз пять откашлялся, раз десять сморгнул, оглядел весь зал, вытер лоб чистой тряпицей и, наконец, заговорил:
– Мы это… простые крестьяне, значить… Нам такое не понять – где Добро и Свет, а где наоборот, значить… Мы люди темные… – мужичок снова вытер лоб. – А только пусть святые отцы помолятся за нашу победу, значить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171