При взгляде на них вспоминались не ножки сказочной Золушки в хрустальных башмачках, но вполне живые, вполне осязаемые ножки банкирши, любившей, чтобы её почитатели заказывали с них копии из мрамора, гипса или бронзы.Женщину нельзя было назвать красивой, ни даже хорошенькой, однако лицо её принадлежало к тем, что поражают, словно удар грома, и никогда не забываются. Лоб у неё был чуть выше, чем нужно, рот чуть великоват, хотя губы пленяли своею свежестью. Брови, казалось, были нарисованы китайской тушью, но художник, пожалуй, слишком нажимал на кисточку: когда она забывала за собой следить, они придавали ей суровый вид. Зато лицо у неё было великолепного светло-золотистого цвета, чёрные бархатные глаза обладали необычайной магнетической силой, зубы сияли перламутровой белизной, а в удивительно густых чёрных волосах, тонких и волнистых, мерцали голубоватые отблески.Увидев Ноэля, откинувшего шёлковую портьеру, женщина опёрлась на локоть и приподнялась.— Наконец-то, — произнесла она недовольным тоном. — Вы очень кстати.Адвокату стало душно в африканской атмосфере курительной комнаты.— Какая жара! — сказал он. — Здесь можно задохнуться.— Вы находите? — отозвалась женщина. — А я вот стучу зубами. Мне так плохо. Ожидание невыносимо для меня, я места себе не нахожу, а вы заставляете себя ждать со вчерашнего дня.— Но я никак не мог прийти, просто никак! — объяснил Ноэль.— Вам же прекрасно известно, — продолжала дама, — что сегодня подошли сроки платежей и что платить мне нужно много. Набежали поставщики, а у меня за душой ни гроша. Принесли счёт от каретника — денег нет. Этот мошенник Клержо, которому я задолжала три тысячи франков, устроил мне ужасный скандал. Как это все неприятно!Ноэль понурил голову, словно школьник, которому учитель выговаривает за невыученный урок.— Но ведь задержка-то всего на один день, — пробормотал он.— По-вашему, это пустяки? — отозвалась молодая женщина. — Уважающий себя человек, друг мой, может позволить опротестовать свои вексель, но никогда — вексель своей любовницы. Да за кого вы меня считаете? Неужели вам не известно, что моё положение в обществе зависит прежде всего от денег? Стоит мне не заплатить по векселям — и все, конец.— Жюльетта, дорогая, — ласково начал адвокат.Она резко его прервала:— Ну, разумеется: «Жюльетта, дорогая, обожаемая». Пока вы здесь, все очаровательно, но только выйдете за порог, вас не дозовешься. Наверное, и не вспомните даже, что есть такая Жюльетта…— Это несправедливо! — возразил Ноэль. — Вы же знаете, я постоянно думаю о вас, я тысячу раз вам это доказывал. А сейчас докажу снова.Он достал из кармана пакетик, взятый им из стола, развернул его и показал прелестную бархатную коробочку.— Это браслет, что так понравился вам неделю назад на витрине у Бограна.Мадам Жюльетта, не поднимаясь, протянула руку за коробочкой, открыла её небрежно и безразлично, взглянула на браслет и неопределённо хмыкнула.— Тот самый? — спросил Ноэль.— Да, но у торговца он нравился мне гораздо больше.Она закрыла коробочку и бросила её на столик.— Не везёт мне сегодня, — проговорил адвокат с досадой.— А что?— Я вижу, браслет вам не по душе.— Ну почему же? Он прелестен. И кроме того, он довершает вторую дюжину.Теперь в свою очередь хмыкнул Ноэль. Жюльетта промолчала, и он добавил:— Что-то не верится, чтобы вы были ему рады.— Вот оно что! — воскликнула дама. — Вам кажется, что я недостаточно жарко выражаю свою признательность. Вы принесли мне подарок и считаете, что я тут же должна отплатить сполна: наполнить дом радостными криками, прыгнуть к вам на колени, называя вас щедрым и великодушным повелителем.Ноэль не смог сдержать нетерпеливого жеста, который не ускользнул от Жюльетты и привёл её в полный восторг.— Этого будет достаточно? — продолжала она. — Или вы хотите, чтобы я позвала Шарлотту и похвасталась ей этим замечательным браслетом, памятником вашему благородству? А может, нужно пригласить привратника и кухарку, чтобы сказать им, как я счастлива, имея столь щедрого любовника?Адвокат пожал плечами с видом философа, который не обращает внимания на проказы ребёнка.— К чему эти язвительные шутки? — произнёс он. — Если вы и в самом деле обижены на меня за что-то, скажите прямо.— Ладно же, будем говорить прямо, — ответила Жюльетта. — Вот что я хочу вам сказать: лучше бы вы забыли об этом браслете и принесли мне вчера вечером или сегодня утром восемь тысяч франков, которые мне так необходимы.— Я не мог прийти.— Значит, надо было прислать: посыльные на улицах ещё не перевелись.— Раз я их вам не принёс и не прислал, значит, у меня их не было, мой друг. Прежде чем я их нашёл, мне пришлось побегать, да и то мне обещали только завтра. Те деньги, что я принёс, достались мне по чистой случайности, на которую я не рассчитывал ещё час назад; я просто схватился за них, рискуя поставить себя в неудобное положение.— Бедняжка! — сказала Жюльетта с насмешливой жалостью. — И вы осмеливаетесь мне говорить, что с трудом достали десять тысяч франков!— Да, осмеливаюсь.Молодая женщина посмотрела на любовника и разразилась хохотом.— В роли бедного юноши вы неподражаемы!— Это не роль.— Вы только так говорите, дорогой мой, а сами все-таки явились. Это ваше милое признание лишь предисловие. Завтра вы объявите, что весьма стеснены в средствах, а послезавтра… Вас просто снедает скупость. Раньше вы были лишены этой добродетели. Быть может, вы испытываете угрызения совести из-за денег, что мне дали?— Вот дрянь! — пробормотал в сердцах Ноэль.— В самом деле, — продолжала дама, — мне вас жаль, и весьма. Злополучный любовник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119