«Какой контраст с тем, чему верит набожное большинство! Что есть страдания целого мира в сравнении со страданием Ангела? Что могут знать о боли и страданиях все эти попы, с постными рожами призывающие к так называемой любви к ближнему? Их вера — всего лишь ремесло, коим они зарабатывают себе на жизнь. Вот она — истинная вера и скорбь самого ненавистного в мире существа? Что бы стало с любым из нас, испытай мы хоть малую долю того, что испытал он? Вот она — безутешная, бесконечная боль Первого Ангела, боль САТАНЫ?»— Я обречен, — говорил Леонард, — обречен на вечное скитание по миру, обречен никогда не услышать прекрасный голос отца, почувствовать его любовь, самую прекрасную любовь во Вселенной. Грехи этого света, который следовало бы назвать Великой Тьмой, навсегда закрыли мне путь домой. Проклятая человеческая гордыня! Она всегда будет стоять между мною и небом. Каждая впадающая в грех душа отдаляет мое возвращение. Мир, погрязший в грехах, сломя голову несется в преисподнюю. И даже я бессилен ему помешать...Граф замолчал, к чему-то прислушиваясь. Кто-то чихнул. И на стул подле Виталия приземлился Виконт, зажимавший нос платком.— Ай, — вскрикнула Вельда; лицо де ла Вурда было черным от сажи, равно как и белейшая когда-то его сорочка, сейчас обгоревшая.— О-о, excuse me, — спешно сказал де ла Вурд и сорвался в ванную.— Какой кошмар! — Вельда отхлебнула вина. — Что с ним случилось?Видно было, что и граф не совсем понимает происходящее. Из ванной послышался плеск воды. А через некоторое время в зал вошел приведший себя в порядок Виконт. Теперь на его лице сажи не было, а одет он был, как новый русский: белейшая сорочка, черный костюм-двойка и черный же галстук. Он остановился, заметив барона, поклонился ему почтительно и сказал:— Желаю здравствовать, господин барон. — А потом, обратилась к Леонарду: — Я, сир, принес некоторые новости. В свете настоящих событий они могут пойти нам на пользу. Вы, дорогой Гебриел, — Виконт повернулся к барону, — здесь весьма кстати.— Отлично? — сказал граф. — А теперь сядь и выпей.Де ла Вурд повиновался. Видно было, что новость действительно важная; Виконта только что не качало от волнения.Де ла Вурд отхлебнул из бокала, который спешно наполнила ему Вельда, из воздуха поймал уже дымившую сигару, затянулся глубоко, откинулся на спинку стула. И, немного успокоившись, сказал:— Я видел его, за что чуть ли не поплатился моим здесь присутствием. Он спустился на Землю.— Кто спустился? — нетерпеливо спросил Леонард, — потрудись говорить яснее.— Слушаюсь, монсеньор. — Виконт опрокинул бокал и опорожнил его. Только после этого ответил: — Старинный наш знакомый. Собственной персоной. Меня едва не сбила машина на Кировской площади. Посчитав это случайностью, я не придал сему особого значения. И зря: машина попыталась сбить меня вторично, но шофер был ли пьяным, машина ли была неисправна, только она врезалась в столб. Пассажир, слишком знакомый мне чем-то, выскочил, а шофер остался сидеть. И только я подошел к нему, собираясь разглядеть наглеца, как эта колымага взорвалась. Огонь ударил мне в лицо, я тут же оказался в торговых рядах, отнесенный взрывом, толпа окружила меня. В толпе находился этот пассажир, и, хотя было темно, я все же сумел рассмотреть его и только тогда понял, что мне в нем так знакомо. На правой щеке его красовался причудливый шрам в виде трезубца.— Осиел, — сказал молчавший все это время барон. — Легок на помине ангел-хранитель Морозова.— Кстати, шофер был какой-то вялый. Я заметил несколько трупных пятен на его лице.— Старая привычка Осиела, — усмехнулся Гебриел, — хобби — оживлять мертвецов. Готов поклясться, что в каком-нибудь морге недосчитались трупа. Поразительный консерватор!— А где Козлов? — осведомился граф, — он же был с тобой.— Наводит справки, — ответил де ла Вурд, — я попросил его узнать, каким именем наградил себя Осиел в этот раз.— Ну, что ж, джентльмены, — удовлетворенный этими новостями сказал Леонард, — давайте ужинать.— Только вот, — сказал Гебриел, — все планы теперь летят к черту. Я не удивлюсь, если мы получим не то, на что надеялись. Случай сейчас займется нами вплотную. И вряд ли мы будем знать заранее, что нас ожидает. Осиел обладает поразительной способностью пускать пыль в глаза.Де ла Вурд затянулся и сказал:— Чувствую — город сильно поредеет и очень скоро... — Виконт хотел добавить еще что-то, но в этот момент в дверь позвонили.Вельда поднялась, чтобы открыть. Через мгновение послышалось ее удивленное восклицание, а в зал зашел Козлов. Вся правая щека его была изодрана в кровь. Кожаный плащ исполосован, брюки мало чем отличались от плаща да, к тому же были мокрыми и заляпанными грязью. В свете свечей Ипполит Ипатьевич был похож на выходца с того света. Можно было предположить, не зная обстоятельств, что до такого состояния его довело желание выбраться из могилы, в которую зачем-то его поместили. Весь вид Ипполита говорил о том, что из переделки, которая случилась с ним, он вышел отнюдь не победителем.— Хэллоу, монсеньор? — воскликнул Козлов.Водрузилось молчание. У де ла Вурда с губ свисала готовая упасть потухшая сигара. Рука барона застыла с куском мяса на вилке по дороге ко рту. У Серебрякова отвалилась челюсть, да и Леонард, было видно, сам немало удивлен.Первым заговорил Виконт:— Я так понимаю — тебя в очередной раз похоронили?— Не совсем, — ответил Ипполит, приглаживая свои ужасного вида усы и частями вырванную бороду. — Повздорил с собаками. Осиел всё же обставил меня. Пять собак! Удивляюсь, как только жив остался?— А имя? — де ла Вурд встал, опасаясь, что зря понадеялся на Козлова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103