— А ты чего сказал?— Сказал, что ты в отгуле. — Виталий открыл дипломат и достал чистый лист. Протянул напарнику со словами: — Пиши заявление. Сегодня среда. Пяти дней тебе, надеюсь, хватит, чтобы оклематься. Инженер в курсе.Николай написал заявление и протянул Серебрякову. Виталий спрятал лист в дипломат. * * * — Ты прекратишь жульничать или нет? — воскликнул Виконт после того, как Вельда в очередной раз сорвала банк.— Ну что я могу поделать, — оправдывалась та, — если мне в покере везет лучше тебя.— Не знаю, — не унимался де ла Вурд, — можно ли назвать везением, если в десяти случаях у тебя оказывался покер.Вельда всё прикидывалась дурочкой:— А сколько партий мы уже играем?— Десять, — передразнивая соперницу, отвечал Виконт, — если ты вдруг неожиданно забыла.В зале, кроме Виконта и Вельды, находился Леонард. Он на этот раз изменил несколько своей привычке; вместо коньяка или вина теперь перед ним стояла чашка с черным кофе. Правда сигара находилась при нем.На коленях графа тихо урчал Маркиз. Его только что накормила Вельда. Попугай по своему обыкновению спал на канделябре. Он уже полностью примирился с присутствием кота, когда понял, что тому глубоко наплевать, где находится Цезарь и чем он занят. Да к тому же и гибель Гебриела подействовала сильнейшим образом на психику попугая.— Вам еще не надоело? — спросил граф. — Какой смысл играть в карты, если любой из вас может, когда захочет, узнать карты соперника или сделать так, чтобы в колоде были одни тузы? Пора бы понять это давно. Поиграли лучше бы в шахматы.— Сир, — сказал Виконт, — мы договорились, что будем играть честно.— Ладно, Виконт. — Граф стряхнул пепел с сигары в пепельницу. — Что сказал прокурор?Виконт дунул в воздух, и колода карт испарилась. После, наливая себе вина из покрытой плесенью бутылки, сказал:— Когда я его навестил и предоставил доказательства, он выписал ордер на арест, но признался мне, что его голова после этого не дорого стоит.— А ты что ответил? — спросил Леонард.— Ну что я мог сказать? Прописную истину: лучше спокойно существовать на заработанные честно гроши, чем всю жизнь трястись над ворованным золотом. И пообещал, что он останется на своем месте.— Так он и поверил, — вставил проснувшийся попугай.— Он поверил, — сказал де ла Вурд, — и еще как! После того, как я разжевал его пепельницу, он поверил бы в то, что я — папа Иоанн Павел Второй.— Так значит, — сделал вывод граф. — Степашин арестован.— Именно арестован, сир. Нарядом милиции. — Виконт опустошил второй бокал вина. — На глазах множества соседей.Цезарь хихикнул:— Пусть теперь посмотрит на небо в клеточку.— Нет, Цезарь, — сказал Леонард, — до суда дело не дойдет. Виконтовы доказательства уничтожат, а прокурор будет отстранен от дела. Степашин просидит в КПЗ самое большее до понедельника, пока его папа нажимает на соответствующие рычажки.Леонард, затянувшись сигарой, выпустил в потолок облако сизого дыма, а Виконт продолжил:— Степашина отпрыск со своим папашей будут всячески стараться не только замять дело об изнасиловании, они постараются всю вину свалить на девушку. — Он развалился в кресле. — Ее обвинят в том, что это она совратила «благопристойного» сына хороших родителей да и вообще была, так сказать, не совсем добродетельна. Сир, я желаю завершить дело, — наконец сделал вывод де ла Вурд.— На следующей неделе, — сказал граф, — ты убьешь его. Степашин-старший берет взятки, приторговывает наркотиками и вообще ведет себя, как полная противоположность служителю закона. Вслед за сыном. Но в прокуратуре должны при этом остаться доказательства вины обоих. И да пусть правит несчастный случай. Хватит нераскрытых убийств.Виконт криво усмехнулся:— О, монсеньор, об этом можете не беспокоиться. Доказательств хватит, а дело обстряпаю так, что комар носа не подточит.— Зато черт переломает ноги, — вставил с канделябра попугай. — Ежели судить о том, как помер бедный лаборант.Де ла Вурд несколько не обиделся:— А с тем у меня были особые счеты.— Здесь только не ошибись, — приказал Леонард, делая последнюю затяжку.Виконт кивнул:— Да, сир, как прикажете.Сигара графа исчезла бесследно. Леонард сделал глоток из чашки с кофе, потом произнес:— Что касается Свинцова… * * * Аня влетела в комнату, как на крыльях. Если б дверь была заперта, то слетела бы с петель. В глазах девушки блестели искорки, щеки горели огнем, Наташа подумала, что это от мороза на улице. Но подруга была невероятно возбуждена. Она на ходу скинула шубу, сапоги, перчатки и, кинувшись к Торцовой, обняла ее так, что у той перехватило дыхание. От Анны пахло морозом, снегом и, вроде бы, каким-то мужским дезодорантом.Наконец Аня отпустила подругу и заперла дверь в комнату.— Ты не поверишь!.. — начала было она, но Наташа прервала ее словами:— «Сержио Армани»?— Что? — не поняла ошеломленная Анна, — что ты сказала?Наташа улыбнулась и повторила:— Дезодорант «Сержио Армани»? Он им пользуется? Где же ты его нашла?Подруга перевела дыхание, откинулась на подушку, закатила глаза и прошептала в каком-то экстазе:— Такие глаза! Если б ты видела его глаза!..— Мадмуазель Кошечкина, — сказала Наташа, щелкая пальцами перед лицом подруги, — очнитесь. — А потом рассмеялась переливчатым смехом, — или вы уже не мадмуазель?Это подействовало отрезвляюще; девушка села.— Ну, вот теперь рассказывай, где ты с ним познакомилась.Взъерошив волосы рукой, Аня сказала:— На улице.— Да ты сума сошла, — вывела спокойно Наташа, — на улице, и уже целовалась?— Кто тебе?.. Откуда ты знаешь? — удивленно произнесла ее подруга.— Как мне не знать. Твои губы.Аня подошла к зеркалу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103