-- еле выговорил он придуманное слово.
-- А из машины на вас дядя смотрел...
-- Что? -- сразу протрезвел Санька. -- Какой дядя?
Никакого дяди с машиной в его воспоминаниях не было.
-- С длинными волосами, -- охотно сказал мальчик.
-- Лицо запомнил?
-- Не-а.
-- А что за машина?
-- Красная.
-- В смысле, красивая?
-- Нет, просто красная. Как помидор.
-- Ин... иномарка?
-- А я это не понимаю. Просто машина.
-- А человек этот... длинноволосый, он того... чернявый? На кавказца похож?
-- Чего?
-- А-а, ну ты ж Джиоева не видел! -- махнул вялой рукой Санька.
-- Чего?
-- И что он... Ну, этот дядя?
-- А ничего, -- вздохнул мальчишка, и его розовые уши смешно пошевелились, будто листики под дуновением ветерка. -Посмотрел-посмотрел -- и уехал...
-- Маша не могла его заметить?
-- А это вы у нее спросите.
-- Она появится здесь завтра?
-- Она тут все время.
-- Как это? -- заозирался Санька.
Пьяная муть, на время отогнанная испугом, возвращалась в голову и становилась еще плотнее, чем до этого, будто пыталась отомстить за временное отлучение.
-- А она на теплоходе живет, -- ткнул коротким пальчиком за спину
Саньке мальчишка. -- У нее там папка -- первый помощник капитана.
Они теперь не плавают, а только стоят. Чтоб курортники жили внутри теплохода. Бизнес -- это называется...
-- Гостиница, получается?
-- Ага. Там хорошо! Музыка, ресторан, ковры. Я один раз был. С
Машкой. А больше... Нет, больше не был...
Через пять минут Санька уже стоял у длинного, круто взбирающегося к палубе трапа и пытался поцеловать круглолицего вахтенного матроса. У того все время сваливалась с левого рукава белой форменки повязка, и он вынужден был придерживать ее. Оставшись, таким образом, как бы без рук, он отталкивал Саньку одним плечом и недовольно гудел:
-- Отойдь! А то милициванеров покличу!
-- Зе-емля-як! -- лип к нему Санька. -- Мне на борт надо! Там девушка одна. Она мне нужна...
-- Девушковые всем нужны! -- упорствовал вахтенный. -- Предъявите по полной форме пропуск али квиток в ресторант!
-- Ты с каких краев, земляк? С Урала, что ли?
-- С известных краев!
-- Тогда это... -- еле вспомнил Санька, -- пер...первого помощника капитана позови! Вот!
-- Я щас патруль милициванеровский позову! -- набычился матрос.
Теперь уже не только лицо, но и он весь стал каким-то круглым и чрезвычайно похожим на индюка, приготовившегося к драке.
Санька увидел лениво бредущих к трапу по набережной двух милиционеров и перестал сомневаться. Он пнул матросика и понесся по трапу на теплоход. Ступени гудели, будто колокола. Казалось, что над Приморском стоит набат, и весь город видит его пьяный спотыкающийся бег и ждет, разобьет Санька нос или нет.
Добежал. Не разбил. И уже по инерции оттолкнул стоящего на палубе второго вахтенного матроса. А у того было такое вялое и тряпичное тело, что даже несильный удар перевернул его над леером, и моряк, беззвучно вращая в воздухе ногами, полетел вниз.
На Саньку от испуга накатила тошнота. Сжав пальцами горло, он метнулся к леерам, налег на них грудью и успел заметить всплеск в проеме между бортом и причалом. Потом над черной пленкой воды вынырнул шар и завопил с громкостью автомобильной сигнализации: "Ма-а-ма! То-о-ну-у! Спа-а-асите!"
Не помня себя, Санька бросился в ближайший же судовой коридор, прогрохотал по нему, сиганул по трапу вниз, побежал теперь уже не в нос, а в корму, потом нырнул по еще одному трапу палубой ниже и только здесь, в раскачивающемся, похожем на московский подземный переход коридоре остановился и крепко сжал зубы. В висках билось перепуганное сердце, и очень хотелось дышать. Он позволил себе такую роскошь, тряхнул головой и только теперь увидел, что шторма нет. Коридор не раскачивался. Но в голове по-прежнему стоял колокольный гул. Судно словно бы напоминало ему, что город заметил его бег по трапу и боксерский прием против матроса и успел перекрыть все выходы с теплохода.
Он пошел вдоль левой стены коридора, по очереди дергая за дверные ручки. Открылась только пятая. На полу каюты, на потертом красном ковре, катались голые переплетенные тела.
-- Вас мо... можно на минуточку? -- не понимая, что за схватка, спросил Санька.
-- Чи... чиво? -- вскинул голову мужик. Под ним лежала и в одышке качала пудовые груди девица. Ее обесцвеченные волосы давно отросли, и их белая часть выглядела уже не волосами, а частью ковра.
-- Из-визвините, пжжалста, -- выжал слово Санька. -- Вы не
скажете, где нахо... одится каюта первого помощника кап-питана?
-- Пошел вон!
Босой ступней толкнул мужик дверь, и она захлопнулась перед носом у Саньки.
-- Большое спасибо, -- ответил он двери.
-- Что, братан, заблудился? -- окликнул его мужчина из дальнего конца коридора.
На его плече висела еле живая девица. Ее волосы тоже были обесцвечены и тоже ровно на половину длины. Казалось, что женщин с другими прическами и другими покрасками волос на этой палубе быть не может. В правой лапе мужчины тремя бокалами смотрелись три бутылки шампанского.
-- Я пе... первого па-амощника ищу, -- пошел навстречу ему Санька. -В смысле, капитана...
-- Это палубой выше. Тысяча двадцатая каюта. Запомнил?
-- Ага, -- с интонацией пацана-роллера ответил Санька и прошел мимо мужика с таким видом, будто они вообще не разговаривали.
Девица на его плече икнула и потребовала:
-- Я вып... пи... пить ха-ачу!
Санька чуть не ответил ей: "Тебе уже закусывать пора"...
Перед довольно быстро найденной им дверью с привинченными к пластику четырьмя цифрами он решил: откроет помощник -- сдамся, откроет Маша -упаду на колени.
Открыла Маша. Но на колени он не упал.
Она стояла в простеньком цветастом халатике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138