Врач в развевающемся белом халате влетел с улицы во двор и удивленно посмотрел на Сергея, закрывающего вход в дом. Чемоданчик с крестом смотрелся в его руках нелепо. Наверное, потому что сам врач был небрит и больше похож на бомжа, чем на врача.
-- Где больной? -- озабоченно спросил он.
Сергей сорвал с хвоста на затылке микстурную резинку, качнул распавшимися седыми волосами и тихо произнес:
-- Поздно. Кранты. Мотор накрылся...
_ Глава двадцать восьмая
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Группа уехала в Перевальное без Саньки. И без аппаратуры. Обещание Букахи умерло вместе с ним.
-- Знаете что, мужики, -- прощаясь с ними у машины, предложил Альберт. -- Приезжайте завтра по утряне в мой кабак. Все равно аппаратура без толку стоит. До вечера -- море времени. Порепетируем...
-- Первое место. Сзади, -- напомнил Виталий.
После всего увиденного его лицо впервые утратило сонливость. Еще одно такое шоу с трупом в финале -- и он вообще забудет о снах.
-- Еще не вечер! -- опять посопротивлялся Игорек.
-- Так ты не едешь? -- спросил Андрей Саньку.
-- У меня дела. Попозже буду. Или утром, -- ответил он и пошел к набережной.
Темнота уже накрыла Приморск, но можно ли затемнить праздник? А отпуск и есть самый большой и самый длинный праздник. Тысячи человек отмечали его одновременно и круглосуточно, и на набережной царил уже привычный день. Света было так много, что под ним, наверное, можно было загорать.
Еще издалека Санька заметил, что у трапа стоит незнакомый матрос, и он уже без душевной дрожи сунул ему под нос пропуск на борт. Раз Маша выписала его на целую неделю, значит, она знала о Санькином будущем больше, чем он сам. А может, выписала просто так, без задней мысли... Мы пытаемся во всем найти смысл, а его чаще всего нет и в помине.
-- Добрый вечер, -- первой на палубе заметила его Маша.
На ней было очень нарядное синее, с золотым воротничком, платье, а на ладонях, когда она оторвала их от лееров, лежали плотные красные полосы.
-- Кого-то ждешь? -- спросил он.
-- Нет. Просто гуляю. Сюда только что пришла...
Санька снова посмотрел на полосы на ладонях и ничего не сказал. Душе было горько и тоскливо, хотя, если честно, смерть Букахи он воспринял с холодным безразличием. Он даже не ощутил его умершим. А просто унесенным охранниками. Как будто они утащили его досыпать эротический сон про сисястую тетку.
-- Потанцуем? -- по-детски наивно посмотрела она в его глаза. -- Как тогда...
-- Чего-то нет настроения.
Он прислонился спиной к стальной переборке, и ее тепло мгновенно пронизало балахон и майку, заелозило по коже.
-- Значит, ты не журналист?
-- Ты была на первом туре?
-- Но ты же сам просил!
-- Правда?.. А-а, точно, просил... Ты извини, что там, на набережной... Но мне нужно было найти одного парня. А все уже привыкли к тому, что раз кто-то много вопросов задает, значит, или журналист, или следователь...
-- А ты?
-- Ни первое, ни второе, -- все-таки оттолкнулся он и освободил
кожу от настырного тепла. -- Я -- плохой певец. Дебютантишка. Возможно, невезучий. Даже, скорее всего, невезучий. В моем возрасте уже те, кто хотел, прорвались. Сташевский, Губин, Агутин...
-- Ты еще прорвешься, -- с неожиданной уверенностью произнесла
она. -- Честно!
-- А-а, -- махнул он рукой в сторону берега.
-- Честно-честно! Я же сидела на конкурсе с первого певца...
-- Серьезно?
Его только сейчас ожгло укором, что он пригласил Машу на первый тур, но даже не попытался отыскать ее в зале или в фойе. Наверное, потому, что он не верил в ее появление среди скучающих загорелых курортников. Не верил настолько, что даже в зале, когда спрыгнул со сцены, не разыскивал ее лицо. А может, и нашел бы, если бы не странные пристальные глаза с родинкой у носа.
-- Первым пел какой-то кавказец... Точно? -- спросила она Саньку.
-- Вроде бы да...
-- Он -- бард. Голос слабенький. Но судьи качали головами. Наверное, им нравилось...
-- Не судьи, а члены жюри, -- поправил Санька.
-- И еще они переглядывались, когда спела блондиночка такая... Из прибалтиек...
-- Жозефина.
-- Я не помню ее имени. Особенно понравилась, как мне показалось, она председательнице. Покаровской. Так ее зовут?
-- Да. Это же "звезда"!
-- А трое, что сидели слева... Длинноволосые такие, не по возрасту длинноволосые...
-- А-а, понял! Это бывшие рок-певцы! -- действительно вспомнил Санька трех хиппарей с изможденными лицами.
Они сидели рядом, слева направо, и выглядели еще одним, отдельным жюри. Может, потому, что все трое отклонились влево от центра, от Покаровской и женской половины жюри.
-- Им сильно группа "Молчать" понравилась, -- разъяснила Маша. -- Хотя по мне так смех один! Они струны дергали, будто порвать хотели. И песня у них глупая. Про помойки, свалки, объедки и все такое...
-- Мрачные ребята?
-- Нет. Смешные. У них у всех серьги в ушах с опасными лезвиями. А
у солиста -- канцелярская кнопка на ноздре и такой грязный свитер, что жуть!..
-- Это панк-рок, -- вспомнил он Эразма и его классификацию участников. -- Подражание Западу.
-- А там все подражали, -- помолчала и добавила: -- Даже ваша группа...
-- Ты думаешь? -- сразу забыл о всех своих прежних мыслях и ощущениях Санька. -- А кому?
-- Немножно "На-на", немножко "А-студио"...
-- Никогда бы не подумал.
-- Сейчас все кому-то подражают. Я на "Молчать" смотрела, а казалось, что импортный "Грин дэй" выступает.
-- Так ты разбираешься в эстраде? -- удивился Санька.
-- Просто у нас на теплоходе параболическая антенна стоит. У папы
в каюте тридцать шесть программ в телеке. А я чаще всего MTV смотрю...
-- Значит, Виталий был прав, -- вспомнил его слова Санька.
-- А кто это?
-- Клавишник.
-- Рыжий такой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138