Вместе они собрались только часам к девяти вечера. Город за окном состоял уже только из трех красок: черной, желтой и белой. Черной шторой висела ночь, на ней желтыми прорезями виднелись окна домов, а белыми -огни фонарей дневного света вдоль шоссе и узкие проемы лестничных пролетов.
С Санькой музыканты по мере появления здоровались с видом людей, которые были, как минимум, его однокашниками по школе. Это и радовало, и настораживало. Так уж устроен человек, что он всегда ждет чего-нибудь плохого, а когда встречается хотя бы такая малость, как внешнее дружелюбие, он тут же ждет подвоха.
-- На той неделе в Штаты едем! -- с торжественным лицом сообщил Роберт, последним появившийся в квартире.
На острых металлических носах его ботинок лежала свежая грязь и казалась ржавчиной.
-- Не гони! -- расширил глаза Игорек и стал медленно наливаться
краской, будто рыжина с его волос потекла на щеки.
-- Железно! Я у Эдика только что был. Он уже Лося за билетами
послал.
-- А как же... солиста же нет, -- теперь уже не согласился клавишник Виталий.
Он говорил так вяло и безразлично, точно вообще не знал, что еще можно делать на свете, кроме как спать день и ночь. И лицо у него, отражая эти его мысли, было почти уснувшим. Создавалось ощущение, что если через минуту никто ничего не скажет, то он тут же уснет.
-- Без солиста поедем, -- не дал ему этого сделать Роберт. -- С нами в турне Элтон Джон будет петь! Договор уже подписан.
-- Е-мое! -- обессиленно сел на компьютерный стул-вертушку Игорек. -Да я... я... надо звонить домой, в Курган...
-- Ну чего уши развесили! -- вышел из кухни в прихожку Андрей. -Сегодня ж первое апреля!
-- Аа...га-а...га-а, -- зашелся в смехе Роберт.
Пальцем он показывал на вросшего в стул Игорька, у которого лицо из счастливого медленно переплавлялось в обиженное.
-- Дурак ты, Боб, -- вяло, из глубины сна, пожурил шутника Виталий. -И шутки у тебя дурацкие...
-- Ладно. Пошли жрать, волки, -- предложил Андрей.
На его чуть вздутом брюшке смешно смотрелся женский передник. Повара не бывают такими волосатыми.
Словно почувствовав это, Андрей собрал свои смоляные лохмы на затылке, обжал их микстурной резинкой и ушел на кухню. Парни прицепом потянулись за ним. Последним шел и все гыгыкал Роберт. Казалось, что он подавился своим смехом и теперь никак не откашляется. Движение увлекло за собой и Саньку, хотя он и не был уверен, что заслужил обед в компании звезд эстрады.
Составленные плотно друг к дружке четыре стула -- два венских и две банкетки -- образовали подобие стола. Поверх них скатертью лежал "Московский комсомолец". Стол был сервирован по-вокзальному: бумажные одноразовые тарелки, пластиковые стаканчики, пластиковые же вилки. На тарелках матово отливала нарезанная семга, вповалку лежали куски сыра, сырокопченой колбасы и ветчины, а рядом с хлебом, как важное дополнение к нему, -- бело-красные карандаши крабовых палочек. Между тарелками двумя башнями возвышались бутылки "Мартеля".
-- Группа "Коньяк" пьет только мышьяк! -- объявил при виде стола
Роберт. -- То есть, извиняюсь, группа "Мышьяк" пьет только коньяк!
-- Садитесь, волки, -- предложил Андрей. -- А то хлеб стынет...
Падай сюда, -- показал он Саньке на один из стульев.
-- Спасибо, но я в долю не вхожу. Я могу сгонять еще за выпивкой, чтоб...
-- Еще сгоняешь.
Теплая ладонь Андрея легла ему на плечо, и Санька сразу успокоился. От ладони пролилось вовнутрь что-то отеческое, хотя Андрей если и был старше его, то года на три, не больше.
-- Семга -- твоя? -- разливая коньяк, поинтересовался Роберт.
-- А что, не видно разве? -- ответил за Андрея Игорек. -- В магазине -- размазня. А у него плотненькая, вкусненькая...
-- Сам делал? -- не сдержал удивления Санька.
-- А чего тут такого! Купил филе, лучше всего -- серединочку, то есть часть, что ни к голове, ни к хвосту не примыкает, две столовые ложки соли да ложку сахара смешал, тщательно этой смесью обмазал, в плотную ткань типа как наволочка завернул -- и в холодильник. Через сутки готово!
Андрей, закончив рассказ, положил Саньке на кусок батона сразу два ломтя семги и первым поднял пластиковый стакан с коньяком.
-- Поехали, волки! Помянем Вовку...
-- Э-э, так не пойдет! -- не согласился Роберт. -- Это третий тост. А сейчас надо за знакомство выпить. Ты же к нам на постоянку прописываешься? -- повернулся он к Саньке.
-- Не знаю.
-- А я знаю!
-- Опять первоапрельская шутка? -- огрызнулся Андрей.
-- Да ну тебя!
Роберт первым выпил свою долю. За ним молча последовали остальные. Никаких тостов о знакомстве так и не последовало. Санька не без напряжения выглотал стакан жгучей светло-коричневой жидкости. Он давно не пил, и коньячные градусы, словно почувствовав это, как-то резко, кувалдой со всего размаху ударили Саньку по голове. Она обиженно загудела и вдруг стала совсем пустой. Коньяк выпотрошил ее и пошел огнем разливаться по телу.
-- Ты рубай, не стесняйся, -- толкнул его в бок Андрей. -- У нас все по-простому. Каждый вечер по очереди кто-то один готовит стол. Коньяк -обязательное условие. Остальное -- по фантазии. А если тебя наша хаза удивила, то плюнь. Мы с первого дня решили на мебеля не тратиться. Копим на квартиры. Чтоб сразу купить. У нас же только Вовка москвичом был, а мы все, считай, лимитчики...
-- Не оскорбляй, Андрюха! -- громко отрыгнул Роберт. -- Мы -- не лимитчики. Мы в раскрутке. Когда-то и "Битлы" фуфлом были. А потом -б-бац! -- и всемирная слава!
-- Им все равно легче было, -- вяло не согласился Виталий. -- У них от рождения английская прописка была...
-- Нет у капиталистов прописки! -- гаркнул Роберт.
-- Чего вы кипятитесь? -- удивился Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138