-- Ботинки. На каждом из них не по четыре колесика, а по два. Средние на обеих ботинках сняты...
-- Ну, и что? -- прогудел Эразм.
-- А то, что это четыре колеса!
-- Серьезно? -- забрал назад записку Андрей.
-- Гадание помнишь?
-- Чего вы там бредите? -- потянул руку к записке Эразм.
-- Потом. В номере, -- не отдал ее Андрей.
-- Товарищи, ну сколько можно спорить? -- подала голос уже отошедшая шагов на десять от них Нина. -- Автобус же простаивает!
Из ее голоса испарилась учительская строгость. Но именно теперь, когда он стал по-детски жалок и беспомощен, пятеро парней безропотно подчинились ему.
Глава третья
ПЕРЕКЛИЧКА ПЕРЕД СНОМ
Гостиничный номер не тянул даже на три звезды. Четыре одноместные кровати с отваливающимися бортами из древесно-стружечных плит, платяной шкаф без дверей и тумбочка сурового армейского образца, у которой не выдвигался верхний ящик.
-- Может, нас по ошибке завезли в приют для бомжей? -- поинтересовался Эразм у дежурной по этажу, прокуренно-пропитой дамы с ресторанным прошлым в измученных чертах лица.
Через черные стекла очков он видел пейзаж еще более мрачным, чем остальные.
-- Мы еще не акционировались, -- лениво парировала дама. -- Зато дешевле наших номеров вы ничего в Приморске не найдете.
-- Значит, хозяин фестиваля -- жлоб! -- констатировал Эразм.
-- Я вообще-то подавал заявку на пять койко-мест, -- напомнил Андрей.
-- Таких номеров нет, -- устало ответила дама.
Слово "нет" получилось у нее по-военному четким. Видимо, она чаще всего произносила его в жизни. При социализме, и даже развитом, не было мест и в таких обшарпанных гостиницах.
-- Мы вам поставим раскладушку, -- сказала дама с таким видом, будто намеревалась разместить в номере кровать из спальни времен Людовика четырнадцатого. -- Вас это устроит?
-- Меня -- нет, -- ответил за всех Эразм. -- У меня -- метр девяносто два. Таких раскладушек даже в Америке нет.
-- В Америке все есть, -- лениво вставил Виталий.
Он отдал оба наушника Игорьку и, оставшись без музыки в голове, постепенно засыпал. Сейчас ему, наверное, хватило бы и раскладушки.
-- Ладно. Несите. Разберемся, -- решил Андрей.
Все-таки менеджером группы был он, а менеджер -- это и экономист, и финансист, и сценарист, и командир одновременно.
Стоило закрыться двери за дамой, как Эразм вновь напомнил о записке.
-- Ну, чего ты темнишь? -- сорвал он очки с лица. -- Что там накалякано?
-- На, -- небрежно протянул бумажку Андрей. -- Ознакомься.
Записка пошла по рукам. Эразм после ее прочтения лишь фыркнул, Виталик пробурчал: "Бред какой-то", а Игорек сходу перелил красноту с волос на лицо и, вскочив с твердой, как бетон, кровати, забегал по комнате. Из ушей у него по-прежнему стекали две черные струйки проводов. По ним будто бы только теперь пустили ток, и он сотрясал бас-гитариста без всякой жалости.
-- Это не шуточки! Надо уезжать! Я одним местом чувствовал, что ничего хорошего из этого конкурса не будет! Еще в Москве...
-- Каким местом? -- с хряском разодрав пакет с жареным арахисом, спросил Эразм.
-- Что каким?
-- Я грю, каким именно местом чувствовал?
-- Да иди ты! Я...
-- Не мечи икру. Сядь, -- холодно приказал Андрей. -- Надо покумекать. Твое мнение? -- повернулся он к Саньке.
-- Мое?
-- Да, твое. Ты же все-таки бывший милиционер. Знаешь про такие штучки.
-- Слышать-то слышал, но вот так, вживую... впервые. Где-то в сводках читал о подобных методах...
-- Сводки лучше читать, чем в них попадать, -- философски изрек Эразм и, с грохотом упав спиной на кровать, застонал: -- Еханый бабай! Чо у них внутри матрасов? Надгробные плиты, что ли? Я почки, мля, отбил...
Санька еще раз прочел протянутую ему Виталием записку, посмотрел на присевшего наконец-то Игорька и почему-то ему одному пояснил:
-- В любом следствии всегда есть самая очевидная версия и самая невероятная. В итоге выясняется, что верна либо та, либо другая. Серединка-наполовинку -- не в счет. А если по статистике, то в девяти случаях из десяти побеждает самая очевидная версия. Это у Агаты Кристи наоборот. А в жизни ни один ее сюжет невозможен.
-- И какая самая очевидная версия?
-- Да чего тут судить! -- снова вскочил Игорек. -- Это наезд! Думаете, в Приморске своих бандюг нет?
-- Они везде есть, -- сонно выдохнул Виталий. -- Даже в Антарктиде...
-- Не гони! -- чавкая арахисом, встрял Эразм. -- Я в годы трудовой молодости с одной группой на Южный полюс летал. Туда бортом из Питера смену везли. А нас взяли для культурной программы. Не было там бандитов. Они б там все свои конечности поотморозили...
-- Я думаю, дело не в этом, -- вернул Санька записку Андрею. -
Скорее всего, нас хотят устранить как конкурентов на этом...
-- "Голос моря", -- напомнил Эразм. -- В море ежели потонешь, то
никакого голоса не издашь.
-- Конкуренты? -- опять покомкал лоб морщинами Андрей. -- Значит, нас считают вероятными претендентами на победу?
-- Там, где я, там всегда победа! -- объявил Эразм.
-- Помолчи... Но я просматривал списки. Там приличные ребята. Без уголовного прошлого.
-- А где списки? -- сел на кровати Эразм. -- Наверно, на асфальте легче спать, чем на этом дерьме. Я ж не йог!
Защелкали замки чемодана под пальцами Андрея. Когда крышка все-таки открылась, он схватил лежащую поверху пестрого артистического тряпья папку с веревочными тесемками, развязал их и достал сжатые скрепкой три листка бумаги. Он держал их так трепетно, будто на них было записано его будущее.
-- Дай сюда! -- хапнул бумаги Эразм и встряхнул их, словно только что выстиранный платок. -- Какой у нас номер?
-- Тринадцатый.
-- Хуже нельзя.
-- Да при чем здесь номер! Участников записывали по мере поступления заявок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138