Жильяр записал в
дневнике: "Воскресение, 13 мая. Уже второй день, как мы заняты устройством
огорода на лужайках парка. Мы стали снимать дерн и переносить куски дерна
на носилках, чтобы складывать его в кучи. Работаем все: царская семья, мы
и слуги, которые стали выходить с нами. Нам также пришли помогать
некоторые солдаты из охраны". В июне, когда семена были посажены, Николай
Александрович занялся распиловкой засохших деревьев, и вскоре в разных
частях парка стали появляться аккуратно сложенные поленницы дров.
По вечерам, устав от трудов, прежде чем лечь спать, все семейство
собиралось вместе. Однажды душным июльским вечером государь читал вслух
императрице и дочерям книгу. Неожиданно, вспоминает Жильяр, "входит офицер
в сопровождении двух унтер-офицеров. Он объясняет, что был вызван
выстрелом одного из часовых, который видел красные и зеленые сигналы... из
комнаты, в которой сидела царская семья... Офицер приказывает затянуть
занавески - становится жара неимоверная - и собирается уходить... Один из
унтер-офицеров... объясняет причину этого таинственного явления. Великая
княжна Анастасия Николаевна сидит на подоконнике и вышивает. В то время,
как она нагибается, чтобы взять на столе нужные Ей при работе предметы,
Она по очереди закрывает и открывает собою две лампы с зеленым и красным
абажурами, которые освещают Государя. Офицер сконфуженный уходит".
Даже такие безобидные эпизоды свидетельствовали о напряженной
обстановке, создавшейся в Царском Селе. Днем и ночью вокруг дворца
расхаживали часовые, опасаясь, как бы кто-то не попытался спасти
императорскую семью; ведь, если попытка окажется успешной, им придется
держать ответ. Узники, не ведали, кто и где их друзья, не знали, что
принесет им завтрашний день - освободят ли их или же бросят в тюрьму.
Царская семья полагала, что ее отправят за границу. Ведь об этом
твердили все представители Временного правительства - и Гучков, и
Корнилов, и Керенский. Мог ли кто-нибудь подумать, что выполнить обещание
не удастся? Жильяр вспоминает то время:
"Казалось, наше пребывание в заключении в Царском Селе не должно
продолжаться долго, так как шел разговор о скорой отправки нас в Англию.
Однако проходили дни, а наш отъезд то и дело откладывался... Между тем, мы
находились всего в нескольких часах езды по железной дороге от финляндской
границы, и только необходимость проезда через Петроград являлась серьезным
препятствием. Казалось, однако, что при известной решительности и
соблюдении полной тайны, не составляло затруднений отправить императорскую
семью в один из портов Финляндии и оттуда препроводить за границу. Но все
боялись ответственности, и никто не решался скомпрометировать себя".

31. "НЕ СЧИТАЕТ ВОЗМОЖНЫМ ОКАЗАТЬ ГОСТЕПРИИМСТВО..."
Жильяр мог этого и не знать, но с самого начала революции одной из
главных забот Временного правительства было обеспечить безопасность
государя и его семьи. [(Иного мнения был управляющий делами Временного
правительства Набоков, заявивший, что актом о лишении свободы Царя "был
завязан узел", разрубленный в Екатеринбурге)] "Бывший Император и
Императорская семья были уже не политическими противниками, а
обыкновенными людьми, которые находились под нашей защитой. Мы считали
любое проявление мести недостойным свободной России", - говорил Керенский.
Руководствуясь такими принципами, новое правительство отменило смертную
казнь. [(По этому поводу журнал "Русская Летопись" (Париж, 1921, кн.1,
с.60-61) писал: "Отменили смертную казнь, а рядом безнаказанно происходили
расправы с офицерами, генералами, инженерами, бывшими чиновниками,
епископами, помещиками и др. Отпустили из тюрем осужденных убийц,
мошенников, растлителей, святотатцев, в то же время провоцировали слухи о
мнимых заговорах и расправлялись с мнимыми заговорщиками, как в старые
времена не расправлялись с действительными преступниками)] Законопроект
предложил Керенский, министр юстиции, отчасти и для того, чтобы
противодействовать тем, кто требовал казни низложенного императора. Однако
Николай Александрович был против принятия такого закона. "Это ошибочный
закон. Отмена смертной казни приведет к разложению армии, - заявил
государь. - Если он [Керенский] намерен отменить смертную казнь, чтобы
защитить меня, передайте ему, что за родину я готов пожертвовать собой."
Однако Керенский не изменил своего намерения. Выступая 20 марта на пленуме
московского совдепа, где раздавались злобные голоса депутатов, требующих
казни царя, Керенский смело заявил: "Я никогда не приму на себя роли
Марата русской революции. Я сам довезу царскую семью в порт Романов.
Русская революция не станет мстить".
Порт Романов (Мурманск) являлся воротами в Англию. Туда-то и
рассчитывали коллеги Керенского отправить царя. Еще 19 марта, когда
государь находился в Ставке в обществе вдовствующей императрицы, новый
министр иностранных дел Павел Милюков, по словам Палеолога, полагал: "что
император будет просить убежища у короля английского".
- Ему следовало бы поторопиться с отъездом, - сказал французский
посол, - не то неистовые из Совета могли бы применить по отношению к нему
прискорбные прецеденты".
21 марта, узнав об аресте государя в Могилеве, Бьюкенен и Палеолог
обратились за разъяснениями к Милюкову. Тот заявил, что Николай
Александрович "лишен свободы" для того, чтобы обезопасить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227