И теперь, подвергшись тщательному и грубому обыску,
Александра Федоровна распорядилась, чтобы дочери приняли нужные меры. И
великие княжны вместе с горничными, которым они доверяли, в продолжение
нескольких дней зашивали драгоценности в одежду. Бриллианты маскировали
под пуговицы, рубины прятались в корсеты. Работой руководила не Ольга, а
Татьяна Николаевна, которую и узники, и охрана считали главой семьи,
оставшейся в Тобольске.
Разлучать семью у большевиков не было намерения. 11 мая был снят со
своей должности полковник Кобылинский, командовавший охраной в течение
трудных двенадцати месяцев, а 17 мая охрану, состоявшую из солдат
Царскосельского гарнизона, заменили екатеринбургскими красногвардейцами.
Во главе этого отряда, состоявшего почти сплошь из латышей, был некто
Родионов. "Хам, грубый зверь, - вспоминал Кобылинский, - он пришел в дом и
тотчас устроил перекличку". Ему было велено доставить в Екатеринбург
остальных членов семьи, как только позволит здоровье цесаревича. Приехав в
Тобольк, Родионов тотчас направился к Алексею Николаевичу. Посмотрев на
него и увидев, что тот в постели, он ушел, но минуту спустя вернулся,
решив, что мальчик после его ухода встанет. Он запретил великим княжнам
запирать на ночь дверь, заявив, что имеет право во всякое время входить к
ним. Однажды утром, подойдя к окну, Анастасия Николаевна увидела на улице
Глеба, сына доктора Боткина и помахала ему рукой. Родионов выскочил из
дома и, оттолкнув Боткина-младшего, завопил: "На окна смотреть не
разрешается! Товарищи! - воскликнул он, обращаясь к часовым, - стреляйте в
любого, кто осмелится даже взглянуть в ту сторону!" Анастасия Николаевна
продолжала улыбаться. Глеб Боткин поклонился ей и ушел.
К 19 мая Алексей Николаевич почувствовал себя лучше, и на следующий
день Нагорный отнес мальчика на пароход "Русь", на котором царская семья
приехала в Тобольск минувшим летом. Во время плавания на пароходе Родионов
снова запретил великим княжнам запираться на ночь. "Комиссар Родионов
запирает Алексея Николаевича с Нагорным в каюте, - вспоминал Пьер Жильяр.
- Мы протестуем; ребенок болен, и доктор должен иметь возможность входить
к нему во всякое время". После того, как Родионов запер наследника вместе
с Нагорным снаружи замком, честный матрос устроил скандал: "Какое
нахальство! Больной мальчик! Нельзя в уборную выйти!" Родионов, прищурив
глаза, посмотрел на смельчака.
На вокзале в Тюмени швейцарца разлучили с Алексеем Николаевичем.
Цесаревича поместили в вагон 4 класса, расположенный в конце состава.
Путешествие продолжалось весь день, а в полночь поезд прибыл в
Екатеринбург. На следующее утро Жильяр выглянул в окно и сквозь пелену
дождя в последний раз увидел наследника и трех великих княжон.
"Подано было 5 извозчиков, - показывал Н.А.Соколову наставник
цесаревича. - К вагону, в котором находились дети, подошел с какими-то
комиссарами Родионов. Через несколько минут мимо окна прошел матрос
Нагорный с больным мальчиком на руках; следом шли великие княжны, неся в
руках багаж и личные вещи. Я попытался выйти, чтобы помочь, но меня грубо
втолкнул назад в вагон часовой. Я возвратился к окну. Татьяна Николаевна
выступала последняя, неся свою маленькую собачку, и тащила с трудом
тяжелый чемодан темного цвета. Шел дождь, и я видел, как на каждом шагу
она попадала в грязь. Нагорный хотел пойти помочь, но был сильно отброшен
назад одним из комиссаров... Спустя несколько минут, экипажи удалились,
увозя детей по направлению к городу... Разве мог я тогда предположить, что
мне не суждено увидеть их вновь".
После того, как дети и Нагорный уехали, охранники стали сортировать
остальных пассажиров. Генерал-адьютанта Татищева, графиню Гендрикову и
мадемуазель Шнейдер отправили в тюрьму, где уже находился, с момента
прибытия в Екатеринбург вместе с царской четой, князь Долгоруков. Повар
Харитонов, лакей Трупп и 14-летний поваренок Леонид Седнев были направлены
в Ипатьевский дом к царской семье и доктору Боткину.
Когда все перечисленные лица были увезены, в вагон вошел Родионов и
объявил всем остальным - доктору Деревенко, баронессе Буксгевден, Сиднею
Гиббсу и Пьеру Жильяру - что они свободны. Десять дней все четверо жили в
вагоне 4-го класса - до тех пор, пока совдеп приказал им уехать. Лишь
доктор Деревенко остался в Екатеринбурге и жил в частном доме. 20 июля
Жильяр и его спутники, арестованные тюменскими властями 15 июня, были
освобождены частями белой армии.
Прибытие детей в Ипатьевский особняк вызвало бурю восторга. В первую
ночь Мария спала на полу, уступив свою кровать брату. Двенадцать человек
расположились на первом этаже. Государь, императрица и Алексей жили в
одной комнате, великие княжны во второй, остальные комнаты были
распределены между прочими заключенными.
Государь и его семья чувствовали себя в Екатеринбурге поистине
узниками. Охрана их состояла из двух групп - наружной охраны и внутренней.
С наружной части забора и вдоль улицы располагались простые красноармейцы.
Внутренняя охрана была сразу же специально подобрана. Ее составляли
рабочие местной фабрики братьев Злоказовых. С момента прибытия детей, как
указывает Соколов, наружная охрана была набрана из рабочих Сысертского
завода, расположенного верстах в 35 от Екатеринбурга. Потом она была
пополнена рабочими Злоказовской фабрики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227