Бьюкенен
официально напомнил Милюкову, что император родственник английского короля
Георга V, который озабочен дальнейшей судьбой своего двоюродного брата.
Милюков согласился, что государя необходимо спасать и предложил
британскому послу направить в Лондон запрос о предоставлении императору
убежища. Причем, как можно скорее. "Это последняя возможность обеспечить
этим несчастным свободу и, возможно, спасти им жизнь".
Бьюкенен был не менее озабочен, и на следующий день на столе
председателя британского военного кабинета лежала срочная радиограмма. В
доме n 10 по Даунинг-стрит хозяйничал представитель партии либералов Давид
Ллойд-Джордж. Темпераментный валлиец не питал симпатий к российскому
самодержцу. В своей знаменитой речи, произнесенной 15 августа 1915 года по
поводу тяжелых потерь, понесенных русской армией, премьер "союзной"
державы не без злорадства заявил: "Небо на востоке затянуто тучами, и
звезд не видно. Я смотрю на темный горизонт с тревогой, но без страха.
Сегодня я могу сказать, что занялась заря надежды. Враг в победоносном
наступлении не ведает, что творит. Так пусть он знает, что он освобождает
Россию. Гигантские снаряды немцев разбивают ржавые цепи, сковавшие России
руки".
Когда пал царский строй, Ллойд-Джордж направил Временному
правительству восторженную телеграмму. "С чувством глубочайшего
удовлетворения британский народ... узнал, что его великая союзница Россия
встала в ряды государств, управляемых ответственными правительствами... Мы
уверены, что революция - это самый большой вклад русского народа в то
дело, за которое с августа 1914 года сражаются союзные державы. Она
является ярким свидетельством того, что война эта, по существу,
представляет собой сражение за народное представительство и свободу".
В глубине души Ллойд-Джорджу очень не хотелось допустить въезда
низложенного монарха и его семьи в Англию. Тем не менее, поскольку просьба
о предоставлении им убежища исходила не от самого царя, а от нового
правительства союзной России, Ллойд-Джордж и его министры решили, что в
ней нельзя отказать, Бьюкенен сообщил, что британское правительство готово
принять царскую семью при условии, что расходы будут оплачены
правительством России.
23 марта британский посол вручил телеграмму Милюкову. Удовлетворенный
таким ответом, но встревоженный недавней вылазкой революционных солдат на
броневиках в Царское Село, Милюков заверил британского посла, что
российское правительство готово щедро оплатить содержание императорской
семьи. Однако он просил Бьюкенена скрыть то обстоятельство, что просьба о
предоставлении убежища исходит от Временного правительства. Если об этом
узнает совдеп, объяснил он, предприятие обречено на провал. Однако
cоветам, решившим не выпускать царя из России, все уже было известно. Ведь
в Москве Керенский заявил, что сам отвезет царя в Мурманск и посадит его
на британский крейсер. 22 марта - в тот самый день, когда государь
вернулся из Могилева, и был выкопан и сожжен труп Распутина, на заседании
Петроградского совдепа председательствующий хриплым голосом кричал: "Новая
Россия должна быть обеспечена от возвращения Романовых на историческую
арену. Это значит, что опасные лица должны находиться непосредственно в
руках Петросовета". Петросовет отдал приказ взять под контроль
железнодорожные узлы и станции на дорогах из Царского Села и, в случае
необходимости, задержать царский поезд. В тоже время совдепом было решено
вывезти императора из Александровского дворца и содержать его в Трубецком
бастионе Петропавловской крепости до дня суда и казни. Тот факт, что
решение это не было выполнено, по словам одного большевика, объяснялось
нерешительностью меньшевиков и эсеров.
Судьба царя стала яблоком раздора между Петросоветом и Временным
правительством. У пламенных революционеров не было достаточно войск, чтобы
ворваться в Александровский дворец и силою увезти всю царскую семью в
крепость. Однако и правительство не обладало полнотой власти в стране,
особенно на железнодорожном транспорте, чтобы осуществить такую операцию,
как перевозка Николая II и его семьи в порт Романов. Существовала
опасность, что, если бы поезд оказался в непосредственной близости от
Петрограда, чернь задержала бы его и, вытащив царскую семью из вагона,
отвезла бы ее в Петропавловскую крепость, а, может, и учинила бы расправу.
Не желая рисковать, Керенский, Милюков и их единомышленники решили
отложить перевозку Николая II и его семьи до лучших времен. А тем временем
стали ублажать совдеп. 24 марта, на следующий день после получения
телеграммы от британского правительства о том, что оно готово предоставить
царю и его семье убежище, Временное правительство заверило Петросовет, что
низложенные монархи останутся в России. 25 марта Милюков сообщил
Бьюкенену, что он не может передать царю личное послание короля Георга, в
котором не было ничего крамольного: "События последней недели повергли
меня в глубокое уныние. Мысленно я всегда с вами и я навсегда останусь
вашим верным и преданным другом, каким, как вам известно, я был и прежде".
Когда Бьюкенен указал, что в телеграмме и речи нет о политике, Милюков
согласился, но заявил, что кто-то может воспринять ее, как свидетельство
заговора с целью вывоза царя за границу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227