Когда зверь был от меня уже на расстоянии десяти метров, он внезапно замер на несколько секунд, принюхиваясь, – но не почуял ничего, кроме разве что машинной смазки. Тогда кот одним быстрым прыжком отскочил и убежал обратно в джунгли.
Больше ничего такого не случилось. Через два часа первая смена проснулась. Мы дали им пару минут на то, чтобы собраться с мыслями, и кратко доложили о ситуации: все спокойно.
Заснул я мгновенно, но внезапно проснулся – от резкой боли. Мои сенсоры не ощущали ничего, кроме слепящего света, неразборчивого белого шума и испепеляющего жара – и полного одиночества! Вся моя группа либо была уничтожена, либо отключилась от сети.
Я знал, что все это не на самом деле, знал, что я в безопасности, в «скорлупке» управления в Портобелло. Но все равно все тело болело, как от ожога третьей степени, глаза будто спеклись в комки обугленной плоти, в горло и в легкие мне словно залили расплавленного свинца – полная перегрузка обратной связи.
Эти кошмарные ощущения длились довольно долго _ Так долго, что я успел поверить в их реальность. Я поверил, что враги уничтожили Портобелло, сбросив на базу атомную бомбу, и мы умерли на самом деле – мы, а не наши машины. А на самом деле нас отключили спустя всего три целые и три сотые секунды. Вообще-то, нас должны были отключить быстрее, но подвел механик из группы Дельта, который отвечал за горизонтальную связь и должен был передавать нам распоряжения координатора блока в том случае, если бы я погиб. Он не смог сразу сориентироваться, таким внезапным и сильным было это ощущение, несмотря на то, что он почувствовал его, так сказать, «через вторые руки».
При последующем анализе записей со спутника выяснилось, что из точки, расположенной в пяти километрах от нас, взлетели два самолета – специальных «тихих» самолета, предназначенных для разведки, от которых не оставалось теплового следа в воздухе. Один пилот катапультировался перед тем, как его самолет врезался в здание школы. А второй самолет или шел на автопилоте, или взорвался вместе с пилотом – может, это был камикадзе, а может, катапульта не сработала.
Оба самолета были под завязку загружены зажигательными бомбами. И спустя долю секунды после того, как Канди заподозрила что-то неладное, все наши солдатики превратились в озерцо расплавленного металла.
Они знали, что мы должны спать, и знали, как мы это делаем. Вот нгуми и придумали такую уловку: устроили замаскированный маленький аэродром в джунглях, поблизости от удобного для отдыха места, которым мы рано или поздно обязательно воспользуемся. И два пилота ждали удобного случая – месяцами, а может, и годами.
Они не могли просто подложить под дом бомбу, потому что мы обнаружили бы зажигательную смесь, так же как любую другую взрывчатку.
В бункере в Портобелло у троих из нашей группы случился сердечный приступ. Ральф умер сразу. Нас погрузили на носилки с воздушной подушкой и перевезли в медицинский отсек, но все равно любое движение причиняло невыносимую боль. Больно было даже дышать.
Никакие медикаменты не могли снять эту боль – потому что болело не тело. Это были так называемые «фантомные боли» – память нервной системы об ужасной смерти. Воображаемую боль нужно было исцелять также посредством воображения.
Меня подключили к романтической фантазии – я был на Карибских островах, плескался в теплом море с обворожительной темнокожей красавицей. Виртуальные фрукты, прохладные коктейли с ромом, виртуальный секс и виртуальный сон.
Я проснулся, а боль все не отступала. Тогда на мне попробовали совсем другой сценарий – отдых в горах, лыжи, кристально чистый и прохладный горный воздух. Быстрый спуск по заснеженным горным склонам, темпераментные блондинки, жаркий виртуальный секс. Потом – катание на лодке по тихому горному озеру. Потом – снова больничная койка в Портобелло.
Доктор, чернокожий коротышка, гораздо темнее меня, спросил:
– Вы проснулись, сержант?
Я чувствовал затылком подушку.
– Очевидно, да, – я сел в постели, опираясь на кровать, и подождал, пока голова перестанет кружиться. – Как там Канди и Карин?
– С ними все будет в порядке. Вы помните…
– Да. Ральф умер, – я смутно припоминал, как медики перестали над ним хлопотать и куда-то перевезли из кардиологического отделения двоих других. – Какой сегодня день?
– Среда, – дежурство началось в понедельник. – Как вы себя чувствуете? Вы сможете уйти отсюда, как только будете готовы к этому.
– Отпуск по болезни? – Коротышка-доктор кивнул. – Кожа больше не болит. Но чувствую я себя как-то странно. Впрочем, раньше я никогда не подключался к фантазиям на двое суток подряд, – я опустил ноги на холодный кафельный пол и встал. Пошатываясь, прошелся через всю комнату к шкафу. Там оказалась обычная полевая форма и сумка с моей гражданской одеждой.
– Я бы побродил немного тут, посмотрел, что с моей группой… А потом поеду домой или еще куда-нибудь.
– Хорошо. Я – доктор Тулл, кардиологическое отделение. Если что – обращайтесь, – он пожал мне руку и ушел. Интересно, а докторам надо отдавать честь?
Я решил надеть форму. Медленно оделся и немного посидел в палате, попивая прохладную минералку. До этого раза я уже дважды терял солдатиков, и оба раза это было как мгновенная потеря ориентировки – и отключение. Я слышал, что бывают такие вот случаи обратной связи. Однажды так погибла целая группа механиков – их не успели вовремя отключить. Надеюсь, больше такого не случится.
Интересно, как это повлияет на наши боевые качества? В прошлом году ребята из группы Сковилла прошли через нечто подобное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136