– Все совсем не в порядке! Но это гораздо больше, чем он или я. Больше, чем даже наша жизнь или смерть.
– Погодите, что вы такое говорите? Погодите. Это ваша работа?
– Я и так уже сказала слишком много. Но – да.
– Что это – защитная реакция, уход в работу?
– Можно сказать и так. Да.
Доктор Джефферсон откинулся на спинку дивана и стал энергично приглаживать свою бородку, будто боялся, что она вот-вот отклеится.
– Защита… Блейз, доктор Хардинг… Я целыми днями смотрю, как люди мне лгут. И хотя я разбираюсь не очень во многом, но это моя специальность.
– И что?
– И ничего. Ваша работа – это ваша работа, и меня она интересует лишь настолько, насколько она касается моего пациента. Мне безразлично, чем вы занимаетесь – спасаете страну или спасаете мир. Единственное, о чем я вас прошу – когда вы не заняты этим своим делом, занимайтесь Джулианом.
– Конечно.
– Вы действительно многим ему обязаны.
– Доктор Джефферсон, у меня уже есть крестная мать. И мне не нужна еще одна, с бородой и в брюках.
– Верно подмечено. Простите, я не хотел вас обидеть, – он поднялся. – Я не должен перекладывать на вас собственное чувство вины. Мне нельзя было отпускать Джулиана после того, как я с ним подключался. Если бы я настоял на своем, заставил его лечь в больницу – ничего этого не случилось бы.
Он протянул руку. Амелия ее пожала.
– Вот и хорошо. Вы будете укорять себя, я – себя, а наш больной тем временем поправится.
Джефферсон улыбнулся.
– Позаботьтесь о нем. И о себе. Такая работа требует ужасного нервного напряжения.
Амелия проводила его взглядом. Наружная дверь лопнула, закрываясь. Лицо Амелии покраснело, на глаза набежали слезы. Она старалась сдержаться, но не выдержала и расплакалась.
Когда я стал умирать, ощущение было такое, будто я плыву по коридору из яркого белого света. Потом я оказался в просторной светлой комнате, где были Амелия, и мои родители, и еще с десяток друзей и родственников. Отец был таким, каким я помнил его еще со школьных лет – стройным и без бороды. Нан Ли, первая девчонка, с которой у меня было что-то серьезное, стояла рядом со мной, засунув руку мне в карман, и поглаживала мои гениталии. Амелия с дурацкой улыбкой наблюдала за нами.
Все молчали и только смотрели друг на друга. Потом свет угас, и я проснулся в больнице. У меня на лице была кислородная маска, и воняло блевотиной. Нижняя челюсть болела, как будто кто-то меня ударил.
Рука была словно чужая и почти не слушалась, но я все же сумел дотянуться до маски и сдернуть ее с лица. В комнате был кто-то еще, кто – мне не было видно, но вроде бы женщина, и я попросил дать мне носовой платок – хотелось высморкаться. Она дала мне платок, но, когда я попробовал высморкаться, начался новый приступ рвоты – и она помогла мне приподняться и быстро подставила к подбородку металлический лоток, и держала, пока я блевал и откашливался, издавая премерзостные звуки. Потом она подала мне стакан воды и велела прополоскать рот. Только тогда я понял, что это не медсестра, а Амелия. Я произнес что-то романтическое, роде «Вот дерьмо!», и снова начал проваливаться во тьму, а она уложила меня обратно на подушку и натянула на лицо кислородную маску. Я еще услышал, как она позвала медсестру, а потом совсем отключился.
До чего все-таки странно – какие-то из подобных эпизодов запоминаются очень четко, во всех мельчайших подробностях, а другие совсем забываются. Мне потом сказали, что после этого маленького рвотного ритуала я проспал пятнадцать часов подряд. А самому мне казалось, что я всего лишь на несколько секунд закрыл глаза. И когда снова их открыл – передо мной был уже доктор Джефферсон, с инъектором, которым он только что ввел какое-то лекарство мне в руку.
Кислородной маски на мне уже не было.
– Не пытайтесь встать, – предупредил доктор Джефферсон. – Расскажите, как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – я едва смог сфокусировать взгляд на нем. – Во-первых, я чувствую, что не умер – правильно? Таблеток не хватило.
– Амелия нашла вас и спасла.
– Я должен ее поблагодарить.
– Следует ли из этого, что вы намерены повторить то, что пытались сделать?
– А много таких, что не повторяют?
– Очень много, – у него в руках оказался стакан воды с пластиковой трубочкой. – Люди решаются на самоубийство по очень разным причинам.
Я попил воды через трубочку. Вода была холодная.
– Вы же не думаете, что я так уж серьезно настроен насчет этого?
– Думаю. Все, за что вы беретесь, вы делаете очень старательно и обычно доводите дело до конца. Если бы Амелия не пришла домой и не нашла вас, вы были бы уже мертвы.
– Я благодарен ей, – повторил я.
– Сейчас она спит. Она оставалась рядом с вами, пока не заснула.
– А потом пришли вы.
– Это она меня вызвала Ей не хотелось, чтобы, когда вы проснетесь, рядом не оказалось никого знакомого, – Джефферсон взвесил в руке инъектор. – А я ре-ил посодействовать вашему пробуждению с помощью умеренного стимулятора.
Я кивнул и чуть приподнялся, стараясь сесть.
– Я чувствую себя неплохо. Это лекарство обезвреживает таблетки? Те, которыми я отравился.
– Нет, от отравления вас уже вылечили. Вам не хочется об этом поговорить?
– Нет, – потянулся за водой, и Джефферсон снова подал мне стакан. – Во всяком случае – не с вами.
– Может быть, с Амелией?
– Не сейчас, – я попил воды и смог сам поставить стакан на место. – Сперва я хочу подключиться со своей группой. Они поймут меня.
Последовала долгая пауза.
– Вы не сможете этого сделать.
Я не понял.
– Почему это? Смогу, конечно. Это происходит автоматически.
– Вас сняли с этой работы, Джулиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136