Операция прошла не вполне успешно, и сеньора Хардинг сейчас полностью парализована. Она дышит самостоятельно и способна воспринимать зрительные и слуховые раздражители, но говорить она не может. Мы должны обсудить с вами некоторые вопросы. Сеньора Хардинг назвала вас как ближайшего родственника. Мое имя – Родриго Спенсер, я заведующий хирургическим отделением по вживлению и пересадке мозговых имплантатов». Дальше он давал свой номер и адрес.
Это послание пришло в субботу вечером. Следующее было от Хайеса, в понедельник – он говорил, что узнал мой график работы и не станет ничего предпринимать, пока я не вернусь. Я быстро побрился, переоделся и позвонил ему домой.
Было еще только десять вечера, но Хайес ответил, не включая видимости. Когда он услышал, что это я, на экране появилось его заспанное лицо – я явно вытащил его из постели.
– Джулиан… Прости, у меня сейчас необычный график работы – нас тестируют перед большим прыжком. Инженеры не отпускали меня до трех ночи.
– Ничего, все нормально.
– Слушай, я насчет Блейз… Я знаю, вы были друзьями. И понимаю, почему она старалась соблюдать осторожность, даже одобряю ее, но, надеюсь, между нами из-за этого не будет никаких недоразумений, о'кей? – он улыбнулся вымученной улыбкой, лицо его болезненно исказилось.
– Конечно. Я думал…
– Так что там насчет Гвадалахары?
– Знаешь, я до сих пор в шоке. Я поеду в город и сяду на первый же поезд – два часа, может, четыре – смотря какое там расписание… Нет, я лучше сперва позвоню на базу и узнаю насчет самолета.
– А когда приедешь туда?
– Мне нужно будет переговорить с людьми. У меня есть имплантат, но я не сильно разбираюсь в самих этих операциях. Понимаешь, меня призвали на службу, и выбора у меня не было. Узнаю, можно ли с ней поговорить.
– Сынок, мне сказали – она не может говорить. Она парализована.
– Да знаю я, знаю. Но у нее же нарушена только моторика. Если мы вместе подключимся, то сможем поговорить. И узнаем, чего она хочет.
– Хорошо, – Хайес кивнул. – Хорошо. Но скажи ей тогда, чего хочу я. Я хочу, чтобы она сегодня же была здесь. Нет, даже – вчера. Макро желает получить ее голову на блюде, – он постарался показаться разозленным. – Чертов дуралей, точно такой же, как Блейз! Позвонишь мне из Мексики.
– Позвоню.
Он кивнул и отключился.
Я позвонил на базу и узнал, что прямых рейсов на Гвадалахару в ближайшее время не будет. Можно было вернуться обратно в Портобелло, а оттуда, уже утром, добраться до Мексики. Gracias, pero no gracias. Я просмотрел расписание поездов и вызвал такси.
До Гвадалахары я доехал за три часа, и это были чертовски поганые три часа. Примерно в час тридцать я был уже в клинике, но, конечно же, меня не пропустили дальше приемного отделения – в больнице принимали посетителей только с семи утра. Но и тогда я не смогу повидаться с Амелией, пока не придет доктор Спенсер – то есть до восьми, а то и до девяти часов.
Я снял mediocuarto – полкомнаты – в мотеле напротив больницы. Там была только кровать и лампа. Спать я не мог, поэтому нашел забегаловку, открытую круглосуточно, и взял журнал – почитать и бутылку миндальной текилы, которая по-испански называлась «Almendarada». Я одолел полбутылки вина и половину журнала, от статьи к статье упорно пробираясь сквозь дебри испанского. В школе мы испанский не изучали, поэтому, хоть в повседневном общении проблем с испанским у меня не было, разобраться в запутанных литературных пассажах оказалось не так-то просто. Одна из статей посвящалась доводам за и против эвтаназии для стариков – несмотря на то что я разобрал только половину слов, статья эта вогнала меня в дрожь.
В разделе военных новостей попалась коротенькая заметка о нашей акции по похищению той женщины. Репортер назвал это «миротворческой полицейской миссией против партизан». Сомневаюсь, что им удастся продать так уж много экземпляров своего журнальчика в Коста-Рике. Разве что они вставили туда другой вариант статьи.
Журнал был развлекательный, с иллюстрированными приложениями, которые в некоторых американских штатах сочли бы незаконной порнографией. Картинки в приложениях состояли из шести эпизодов каждая, и если страничку потрясти – картинка начинала ритмично двигаться, создавая стробоскопический эффект. Как, полагаю, и большинство читателей-мужчин, я с интересом принялся трясти странички. В конце концов это помогло мне уснуть.
К семи утра я пришел в приемное отделение клиники и полтора часа читал журналы – не такие интересные, как вчерашний, – пока наконец не появился доктор Спенсер. Это был высокий блондин, он говорил по-английски с жутким мексиканским акцентом, тягучим и вязким, как guacamole.
– Сначала давайте пройдем в мой кабинет, – доктор Спенсер взял меня под локоть и повлек за собой, на нижний этаж. Его кабинет оказался простой комнатой без окон, там было только два стула и стол. На одном из стульев уже кто-то сидел.
– Марти?! – удивился я. Он кивнул.
– Хайес позвонил мне после того, как переговорил с тобой. Блейз должна сказать кое-что, касающееся нашей общей работы.
– Для меня большая честь видеть вас своим гостем, доктор Ларрин, – Спенсер присел за стол.
Я устроился на свободном стуле – простом стуле с жесткой спинкой.
– Так чем вы тут занимаетесь? – поинтересовался Марти.
– Только разрешенной микрохирургией, – сказал Спенсер. – Больше ничем.
– Но на самом-то деле все обстоит не совсем так? – спросил Марти.
– Все остальное – нелегально.
– Это мы еще обсудим поподробнее…
– Может быть, кто-нибудь объяснит мне, о чем речь?
– В том, что касается уничтожения личности, мексиканские законы более строгие, чем американские, – пояснил Марти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136