– В вашей стране у нее оставалась бы возможность продолжать жизнь, даже если это было бы всего лишь растительное существование, – сказал Спенсер.
– Верно подмечено, доктор Спенсер. С другой стороны, у нее была бы возможность не рисковать понапрасну жизнью и рассудком.
– Кажется, я чего-то недопонимаю, – признался я.
– Ничего удивительного. У нее есть имплантат, Джулиан! Она может жить полноценной жизнью, даже не шевеля ни единой мышцей.
– Это просто непристойно.
– Но это возможно. Микрохирургия сопряжена с риском.
– Но не настолько. Не с таким риском. Риск mas о menos такой же, как при постановке имплантата в любой другой клинике. Девяносто два процента наших пациентов полностью выздоравливают.
– Вы имеете в виду – девяносто два процента выживших после операции, – заметил Марти. – А каков процент выздоровления в целом?
Спенсер пожал плечами, потом еще раз.
– Это все – цифры. Они совершенно ничего не значат. Она здорова и относительно молода. Повторная операция должна пройти успешно.
– Она – замечательный физик. Если ее мозг будет поврежден, это никак нельзя будет назвать выздоровлением.
– Мы объяснили ей все это перед операцией, перед тем, как стали вживлять имплантат, – Спенсер положил на стол какой-то документ на пяти или шести листах. – И только после этого она подписала согласие на операцию.
– А почему бы вам не подключить ее в сеть и не поинтересоваться ее собственным мнением? – спросил я.
– Все не так просто, – ответил доктор Спенсер. – Как только ее подключат через имплантат, тотчас же начнут формироваться совершенно новые проводящие пути нервных реакций. И сеть таких путей будет разрастаться… – Спенсер выразительно взмахнул рукой, – более чем быстро.
– Новые нервные связи образуются в экспоненциальной прогрессии, – заметил Марти. – И чем дольше Амелия пробудет в подключении, чем больше она получит новых впечатлений – тем тяжелее ей будет от этого избавиться.
– Вот именно поэтому мы ее и не спрашивали.
– В Америке вам пришлось бы это сделать, – сказал Марти. – Согласно праву на полную осведомленность.
– Америка вообще очень своеобразная страна. Так я вас не убедил?
Я сказал:
– Если я подключусь вместе с ней, то смогу быстро войти и выйти из контакта – muy pronto. У доктора Ларрина имплантат стоит дольше моего, но для меня подключение – повседневная необходимость, в отличие от него, ведь он не механик. А я – солдат. – Спенсер нахмурился.
– Да, пожалуй… Полагаю, вы правы, – он откинулся на спинку стула. – И все равно то, что вы предлагаете, противозаконно.
Марти многозначительно посмотрел на него.
– И этот закон никогда не нарушают?
– Видимо, вы хотели сказать «не обходят»? Обходят, когда дело касается иностранцев. – Марти недвусмысленно потер большим пальцем о два других. – Ну… нет, взятка – это не совсем то, что я имею в виду. Просто кое-какие бюрократические формальности и определенная сумма в качестве оплаты. Кто-либо из вас является ее… – Спенсер открыл выдвижной ящик стола, где у него был электронный переводчик, и спросил: – Poder?
Из ящика прозвучало в ответ:
– Доверенное лицо.
– Кто-либо из вас является доверенным лицом сеньоры Хардинг?
Мы с Марти переглянулись и покачали головами.
– Для нас обоих это полная неожиданность.
– Ее плохо проконсультировали. Она обязательно должна была позаботиться о таких важных деталях. Может быть, кто-нибудь из вас приходится ей женихом?
– Можно сказать, что да, – ответил я.
– Bueno, о'кей, – Спенсер вынул из ящика карточку и передал мне. – Сходите в этот кабинет – он работает с девяти часов, – и там вам выдадут временное designacion de responsabilidad, – он повторил то же для компьютера.
– Положение Халиско о временном назначении законного представительства, – перевел компьютер.
– Погодите, – сказал я. – Получается, такое разрешение позволяет жениху пациентки принимать решение относительно опасных для ее жизни хирургических операций?
Спенсер пожал плечами.
– Жениху, брату, сестре. Дяде, тете, племяннику. Но, естественно, только в том случае, когда человек не в состоянии принять такое решение сам. Каждый день множество людей попадает в ситуации вроде той, в которой оказалась профессор Хардинг. Да, по несколько человек каждый день – в том числе в Мехико и Акапулько.
Похоже, так и было. Большую часть доходов в валюте Гвадалахаре, а может, и всей Мексике, приносили определенные хирургические операции. Я перевернул карточку и посмотрел, что там написано. Английский текст гласил: «Согласование с законами Мексики».
– И сколько примерно это может стоить?
– Около десяти тысяч песо – соответственно, пятьсот долларов.
– Я могу заплатить, – вызвался Марти.
– Нет, я сам заплачу. Ведь я же – жених, – кроме того, я зарабатывал в три раза больше, чем Марти.
– Не важно, кто будет платить, – сказал доктор. – Вы вернетесь ко мне с нужной бумагой, и я подключу вас к ней. Но будьте готовы ко всякому. Вы узнаете нужный ответ – и я вас отключу. Так будет и проще, и безопаснее во всех смыслах.
Только вот что я буду делать, если она попросит меня остаться?
На то, чтобы разыскать необходимого нам законника, мне пришлось потратить почти столько же времени, как на поездку из Техаса до Гвадалахары. Их контора переехала на другое место.
Новые апартаменты адвокатской конторы производили не очень приятное впечатление: в комнате стояли только стол и изъеденный молью диван. Зато с нужной бумагой не возникло никаких новых проблем. Я получил право доверенного лица с ограниченной ответственностью – только на решение вопросов, связанных с медициной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136