Ну не получилось – подумаешь! Не плачь, ты старался, как мог.
– Молись, чтобы никогда не узнать, на что я способен, когда стараюсь по-настоящему.
– Господа, господа, – вмешался Мендес, – мы все согласны с тем, что вы двое – самые опасные люди в этой комнате.
– А по большому счету, все остальные, кто есть в этом доме, – самые опасные люди во всем мире, – добавил Инграм. – А может быть, даже и во все времена.
– Мы примем во внимание вашу точку зрения, – заверил его Марти.
– Тогда примите во внимание и еще кое-что. Вы собираетесь устроить полное вырождение человеческой расы за какие-нибудь пару поколений. Вы чудовища. Вроде инопланетян, которые хотят уничтожить человечество.
Марти широко улыбнулся.
– Вы знаете, а это сравнение раньше как-то не приходило мне в голову. Но единственное, что мы хотим уничтожить – это способность человеческой расы к самоуничтожению.
– Если даже это сработает – в чем я далеко не уверен, – что хорошего в том, если мы превратимся в нечто иное, в каких-то нелюдей?
– Половину из нас и так нельзя назвать людьми в полном смысле этого слова, – спокойно возразил Марти.
– Вы поняли, что я имел в виду.
– А много ему известно о том, почему это надо сделать так спешно? – поинтересовался я.
– Только в общих чертах, без подробностей, – ответил Марти.
– Вы, наверное, толкуете об этом «абсолютном оружии», какое бы оно там ни было? Мы привыкли уживаться с «абсолютным оружием» аж с тысяча девятьсот сорок пятого года, – ухмыльнулся Инграм.
– Даже раньше, – вставил Мендес. – Аэропланы, танки, нервно-паралитический газ тоже когда-то считали абсолютным оружием. Но эта штука чуточку более опасна. И чуть более абсолютна.
– И это вы ее придумали! – воскликнул Инграм, глядя на Амелию со странным, благоговейным выражением на лице. – Но все другие люди, все эти «Двадцать» – они тоже знают о ней.
– Не знаю, как много им известно, – ответила Амелия. – Я с ними не подключалась.
– А вот вы подключитесь, и очень скоро, – пообещал ему Мендес. – Вот тогда вы сами все узнаете и все поймете.
– Это преступление – принуждать кого-то подключаться против его воли!
– Да, преступление. Но похищение человека и введение ему наркотиков – тоже преступления, которые вряд ли порадуют федеральные власти. Ах да, кроме того, мы еще связали вас и допрашивали.
– Вы можете меня развязать. Я уже понял, что физическим сопротивлением ничего не добьюсь.
– Не думаю, – сказал Марти. – Вы слишком быстро двигаетесь и вообще – слишком хороши в своей профессии.
– Я не буду отвечать ни на какие вопросы, если меня не развяжут!
– А я думаю – будете, так или иначе. Меган, у вас все готово?
Доктор Орр взяла шприц-пистолет и повернула рычажок на два деления. Механизм сухо щелкнул.
– Только скажи, Марти, – Мег улыбнулась и сказал Инграму: – Тазлит F-3.
– Это же запрещенное вещество!
– Боже ж ты мой! Ну подумаешь – наши трупы откопают и вздернут еще разок.
– Это не смешно, – голос Инграма заметно дрогнул.
– Он, наверное, в курсе насчет побочного действия, – сказала Меган. – Оно остается надолго. Слишком дорогая плата за то, чтобы похудеть, правда?
– Хорошо, я буду говорить.
– Он соврет, – предупредил я.
– Возможно, – согласился Марти. – Но мы узнаем об этом, когда подключимся с ним в следующий раз. Вот вы говорили, что мы – самые опасные люди во всем мире. Что мы собираемся привести человеческую расу к вымиранию. Вы не могли бы объясниться немного подробнее?
– Так будет, если вы преуспеете – в чем я сильно сомневаюсь. Вы обработаете множество людей, большую часть военной верхушки – а потом придут нгуми или кто-нибудь еще и поработят нас. Вот и все – коней эксперимента.
– Мы собираемся «обработать» и нгуми тоже.
– Не многих и недостаточно быстро. Их руководство слишком разрозненно. Если вы переделаете всех Д° единого латиноамериканских нгуми, сюда приедут африканские и сожрут их с потрохами.
«Какой расистский образ мыслей!» – подумал я, но решил придержать это мнение при своей каннибальской натуре.
– Но если нам все-таки удастся то, что мы задумали…Вы что же, считаете, что будет только хуже? – спросил Мендес.
– Ну конечно же! Проиграв войну, можно собраться с силами и снова вступить в бой. А потеряв способность сражаться…
– Но ведь сражаться будет не с кем! – заметил Мендес.
– Ерунда какая! Такие штуки годятся не для каждого. У вас рассчитано, что у одной десятой процента это не сработает – значит, они вооружатся и возьмут верх над остальными. А вы преподнесете им на блюдечке ключи от города и будете выполнять все, что они прикажут.
– Все не так просто, – сказал Мендес. – Мы можем защитить себя, никого при этом не убивая.
– Что? Точно так же, как вы защитились от меня? Траванете всех газом и посвязываете?
– Я уверен, что со временем мы сумеем выработать подходящую стратегию самозащиты. В конце концов среди нас будет достаточно таких опытных военных, как вы, например.
– Вот ты – настоящий солдат, – обратился Инграм ко мне. – Как ты мог ввязаться в эту глупость?
– Я не просил, чтобы из меня делали солдата. И я не могу представить большей глупости, чем та война, в которой мы все увязли.
Инграм покачал головой.
– Ну да, конечно, они ведь тебя уже обработали… Так что твое мнение не в счет.
– На самом деле он поддерживает нас совершенно сознательно, – возразил Марти. – Он не прошел процесса «обработки», как вы это называете. И я тоже не прошел.
– Значит, вы еще большие дураки, чем я думал. Раз вы сошли с дистанции, отказались от борьбы – какиеже вы после этого люди?
– Дух соревнования нам не чужд, – прервал его Мендес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136