Потом я ощутил, как ноги Амелии обвились вокруг меня и стали ритмично двигаться вверх и вниз.
Это было не так, как с Каролин – когда она была мной, а я был ею. Скорее эти ощущения походили на яркий эротический сон, который одолевает человека перед самым пробуждением.
Вода над нами была цвета жидкого серебра. У поверхности, там, куда мы поднимались, рыскали три темные акульи тени. По спине пробежал легкий холодок страха, но я знал, что акулы безвредны, иначе запись была бы помечена буквами С или Т – «смерть» или «травма». Я попытался передать Амелии, что не нужно бояться, хотя совсем не чувствовал ее страха. Ее полностью захватили иные ощущения. Присутствие Амелии во мне стало гораздо ощутимее, и сейчас она вовсе не плавала вместе со мной по океану.
А потом меня захватила волна ее оргазма – слабая, но долгая, она разливалась по всем уголкам моего существа, пульсируя в том странном полузабытом, но знакомом ритме, которого я не ощущал уже три года – с тех пор, как потерял Каролину. Призраки рук и ног Амелии раскачивали меня вправо и влево, пока мы всплывали наверх, к акулам.
Это были крупная акула-кормилица и две акулы-собаки – создания довольно мирные и не опасные. Когда мы проплывали мимо них, я почувствовал, что мой член обмяк и выскользнул. Выходит, у нас не получилось. Имплантат Амелии не сработал – по крайней мере, на этот раз.
Она поглаживала меня, сжимала и терла – руки, словно перышки – приятно, но недостаточно приятно. Потом я почувствовал, будто какой-то малой части меня не стало, я сделался чуть меньше – это Амелия отсоединила разъем от своего имплантата. Она взяла меня в рот – сперва прохладный, он стал потом жарким, – но и это не сработало. Большая часть меня по-прежнему оставалась там, среди воображаемых рифов.
Я нащупал провод и тоже отключился. Зажегся свет, и я сразу же принялся ласкать Амелию в ответ. Я положил голову на ее бедра, стал нежно ее поглаживать и постарался не думать о Каролин. Потом я провел двумя пальцами по влажной щели между ее ногами – и еще через минуту мы оба одновременно пережили оргазм.
Нам дали передохнуть секунд пять, а потом толстая дама открыла дверцу и велела нам вылезать из кабинки или платить за лишнее время. Ей надо было вымыть кабинку для следующих клиентов.
– Наверное, счетчик остановился, когда мы оба отключились, – сказала Амелия, прижимаясь ко мне всем телом. – Все равно, я бы заплатила еще по доллару за минуту. А ты? Может, скажем ей?
– Нет, – я потянулся за одеждой. – Давай лучше пойдем домой и займемся этим бесплатно.
– У тебя или у меня?
– Дома, – сказал я. – У тебя.

* * *
Весь следующий день Джулиан и Амелия занимались перевозкой вещей и уборкой квартиры. Была суббота, выходной, и они не смогли оформить никаких официальных бумаг, но с этой стороны как будто не ожидалось никаких затруднений. На такие квартиры, как у Джулиана, была очередь, а апартаменты Амелии были рассчитаны на двух человек или даже на двух взрослых с ребенком.
Правда, завести ребенка им было не суждено. Двадцать лет назад, после выкидыша, Амелия добровольно пошла на операцию искусственной стерилизации. В качестве компенсации она получала каждый месяц дополнительное содержание в деньгах и купонах на довольствие и будет получать, пока ей не исполнится пятьдесят лет А Джулиану был свойственен настолько мрачный взгляд на мир, что он ничуть не горел желанием подарить этому миру еще одно живое создание.
Когда все вещи Джулиана были упакованы в ящики, а квартира приобрела относительно пристойный вид, который должен был удовлетворить домовладельца, они с Амелией позвонили Ризе, у которого была машина, и попросили помочь перевезти вещи. Риза отругал Джулиана за то, что тот не позвонил раньше – он ведь мог помочь им с уборкой, – а Джулиан совершенно искренне ответил, что это просто не пришло ему в голову.
Амелия с интересом прислушивалась к разговору, а неделю спустя сказала, что была немаловажная причина тому, что они все сделали сами. По ее словам, это был священный труд – они вместе строили семейное гнездышко. Но тогда, как только Джулиан положил трубку, она заявила вот что:
– У нас есть еще десять минут, пока он не приехал, – и они с Джулианом повалились на диван – в последний раз в этом доме.
Чтобы перевезти все коробки, понадобилось сделать всего две ездки. Второй раз Риза с Джулианом поехали вдвоем, и Риза предложил помочь разобрать вещи. Джулиан не отказался – он подумал, что Амелия устала и, наверное, захочет лечь в постель.
Она действительно сразу легла отдыхать. Вскоре Джулиан присоединился к ней, они так вымотались за День, что проспали всю ночь напролет.
Один или два раза в год солдатиков не забирали обратно во время пересменки. Механиков просто отключали по одному, и сменщики каждого из них, только побрившись, сразу отправлялись в скорлупку. Это называлось «горячая пересмена». Обычно такое бывало, когда происходило что-нибудь интересное – ведь наша команда всегда работала по менее напряженному графику, чем, например, охотники и убийцы из группы Сковилла.
Это Сковилл вечно ворчал, если ничего не случалось. Его группа за последние девять дней успела побывать в трех разных местах, устраивая засады партизанам, но ни разу в поле их зрения не показалось ничего живого, кроме птиц и насекомых. Очевидно, это было нечто вроде тренировочного задания, пристрелка целей на будущее.
Сковилл вылез из скорлупки, и она закрылась – на девяностосекундный очистительный цикл.
– Поразвлекаешься на славу, – проворчал он. – Только обязательно прихвати что-нибудь почитать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136