– Не надо быть такими консерваторами, – заметила она. – Вы должны продемонстрировать силу.
Началось все довольно неплохо. Молодой светопреставленец, который стоял на перевернутом ящике и что-то вещал в толпу, внезапно рванулся с места и выбежал на дорогу, загородив нам путь. Один из конных полицейских огрел его по голой спине хлыстом. Светопреставленец упал и покатился, содрогаясь, как припадочный, прямо под ноги Дэвиду. Дэвид мгновенно замер на месте, и шедший за ним солдатик, который не увидел, что случилось, с громким лязгом врезался в спину Дэвида. Было бы просто здорово, если бы Дэвид упал и раздавил беспомощного фанатика, но этой неприятности нам удалось избежать. В толпе засмеялись, стали отпускать язвительные замечания – что ж, при сложившихся обстоятельствах неплохая реакция. Потом потерявшего знание светопреставленца оттащили в сторону.
На пару дней это его защитит, но я не сомневался, что полиции прекрасно известны его имя, адрес и даже группа крови.
– Идем вперед, рядами и колоннами, – сказала Барбу. – Останавливаться не будем. Давайте сразу разнесем этот хлам к чертовой бабушке.
Квартал, который мы должны были снести, был отмечен полосами яркой оранжевой краски, напыленной из баллончиков. Мы бы и так не ошиблись, поскольку со всех четырех сторон предназначенные к разрушению дома окружал плотный кордон пеших и конных полицейских, которые удерживали толпу на безопасном расстоянии – в сотне метров от квартала этих трущоб.
Мы не хотели использовать какую-нибудь мощную взрывчатку – только гранаты диаметром в пару дюймов. Потому что от обычных ракет осколки кирпича разлетались бы со скоростью снарядов гораздо дальше ста метров. Но я быстро произвел кое-какие расчеты и разрешил использовать гранаты для подрыва фундаментов зданий.
Дома были шестиэтажные, из железобетонных блоков, с выложенными кирпичом фасадами. Кирпичная кладка ослабела и во многих местах начала осыпаться. Дома эти построили менее пятидесяти лет назад, но железобетонные плиты делали из плохого раствора – слишком мало цемента, слишком много песка – и одно из зданий уже обрушилось само собой, погубив десятки жильцов.
Таким образом, работа нам предстояла не то чтобы слишком тяжелая. Сначала заложить гранаты и подорвать фундамент, потом послать солдатиков в ключевые точки по углам зданий и расшатать несущие конструкции. А когда стены начнут рушиться, солдатики быстро отпрыгнут в сторону – или не отпрыгнут, останутся стоять под градом обломков кирпича и железобетона, чтобы понагляднее продемонстрировать свою неуязвимость.
Сперва все пошло, как по писаному – первый дом мы развалили, словно в учебном фильме по нестандартной технологии разрушения. Толпа смотрела, соблюдая почтительную тишину.
Второе здание оказалось более устойчивым. Передняя стена вывалилась наружу, но металлические опоры изогнулись недостаточно сильно и сразу не сломались. Поэтому нам пришлось подрезать лазерами несколько особенно крепких железобетонных балок, и тогда дом с впечатляющим грохотом развалился.
Со следующим домом случилось несчастье. Он развалился так же легко, как первый, но из него градом посыпались дети.
Одна из комнат на верхнем, шестом этаже оказалась битком набита детьми. Их там было больше двух сотен – связанных, с заклеенными ртами, накачанных наркотиками. Как потом выяснилось, это были ученики пригородной частной школы. В восемь утра в школу заявились партизаны, перестреляли всех учителей, похитили детей и перевезли их в обреченное на уничтожение здание, отмеченное оранжевыми полосами. Это случилось всего за час до нашего прихода.
Естественно, никто из детей не остался в живых – после падения с высоты в шестнадцать футов их еще и засыпало обломками здания. Никакой человек в здравом рассудке не стал бы задумывать такое в плане «политической демонстрации силы», поскольку это свидетельствовало только о том, что они более жестоки и бесчеловечны, чем мы. Однако, по расчетам нгуми, эта дьявольская уловка должна была подействовать на толпу – а коллективная психология толпы весьма далека от рациональности.
Когда мы увидели детей, мы, разумеется, прекратили все работы и сразу же вызвали массированную медпомощь. Мы принялись разгребать завалы, тщетно выискивая уцелевших в этой бойне. Местная медицинская бригада – brigada de urgencia – сразу же стала нам помогать.
Мы с Барбу разбили свои группы на поисковые партии, которые должны были проверить две трети площади разрушенного здания. Группа Дэвида должна была заняться оставшейся третью, но потрясение от несчастного случая совершенно выбило его людей из колеи. Большинство механиков из группы Чарли никогда в жизни не видели убитых людей. Они совсем растерялись, придя в ужас при виде такого количества растерзанных, искалеченных детских трупов – белая цементная пыль смешалась с кровью и превратилась в серо-бурую грязь, превратив изуродованные маленькие тела в бесформенные серые комки. Два солдатика застыли в мертвой неподвижности – их механики потеряли сознание. Остальные солдатики группы Дэвида бесцельно бродили среди завалов, не обращая внимания на приказы Дэвида, которые, впрочем, тоже были не особенно четкими и согласованными.
Я и сам двигался замедленно, словно во сне – настолько меня потрясла бессмысленность и неестественность случившегося. Тела мертвых солдат на поле боя – достаточно тяжелое зрелище. Тяжело смотреть даже на одного-единственного мертвого солдата. Но это… Это превосходило всякие границы моего понимания. А кровавая бойня еще только начиналась…
Рев моторов большого боевого вертолета всегда пугает и настораживает – вне зависимости от того, что этот вертолет везет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136