— Просто оплатите его.И посреди сада поднялось самое высокое дерево, которое только можно было найти: того же семейства, что и прежнее, загубленное.— А вдруг оно зачахнет, прежде чем вернется мой хор? — волновался Фентрисс.— Хуже будет, если оно приживется, а твой хор облюбует себе другое местечко! — отвечал Блэк.Судя по всему, новое дерево отнюдь не спешило расставаться с жизнью. Но и не обещало стать цветущим и раскидистым, готовым приютить сладкоголосых певуний с далекого юга.Время шло; в кроне дерева не наблюдалось никакого движения, и в небе — тоже.— Должны же они понимать, как я жду?! — сокрушался Фентрисс.— Это вряд ли — разве что ты обучился межконтинентальной телепатии, — предположил Блэк.— Я читал исследования Одюбона Одюбон, Джон Джеймс (1785-1851) — орнитолог, натуралист и художник. Его многотомный труд «Птицы Америки», включающий 435 тщательно выполненных от руки цветных иллюстраций, впервые увидел свет в 1827-1838 rr.

. У него сказано — пусть даже в этом есть небольшая натяжка, — что ласточки всегда возвращаются день в день, а другие перелетные птицы могут запоздать на одну— две недели.— На твоем месте, — говорил Блэк, — я бы закрутил какой-нибудь бурный роман, чтобы хоть немного отвлечься.— С недавних пор я не завожу романов.— Ну, тогда страдай, — отрезал Блэк.Часы тянулись дольше минут, дни — дольше часов, недели — дольше дней. Время от времени звонил Блэк:— Птиц так и нет?— Нет.— Жаль. Больно смотреть, как ты хиреешь.В решающую ночь, едва не разбив вдребезги телефон, чтобы избежать очередного звонка из дирекции Бостонского симфонического оркестра, Фентрисс взял топор и заговорил с недавно посаженным деревом, а заодно и с пустующим небом.— Мое терпение лопнуло, — объявил он. — Если рассветные пташки не появятся к семи утра — пеняй на себя.С этими словами он красноречиво провел по стволу лезвием топора, потом опрокинул в себя две рюмки водки, отчего глаза чуть не вылезли из орбит, и отправился спать.За ночь он дважды просыпался, но так и не услышал ничего, кроме легкого ветерка и шороха листвы за окном. Ни малейших признаков пения.На рассвете он вскочил, едва сдерживая слезы. Ему приснилось, что птицы вновь прилетели в сад, но было ясно, что это всего лишь сон.И все же?…«Чу!» — как могли бы написать в старинной повести. «Внимай!» — как писали в старинных пьесах.Зажмурившись, он весь обратился в слух…Дерево почему-то стало пышнее, словно за ночь напиталось неведомым соком. Оно все находилось в движении, но причиной тому было не дуновение ветра, а нечто, скрывающееся среди листьев, которые, подрагивая, сплетали ритмическое кружево.Сквозь окно долетел отрывистый щебет.Фентрисс ждал.Тишина.Дальше, дальше, беззвучно молил он.И снова щебет.Не дыши, приказал он себе. Пусть не подозревают, что я их слушаю.Молчание.Четвертый звук, пятая нота, затем шестая и седьмая.Господи, думал он, неужели это обман? Неужели какие-то пернатые самозванцы отпугнули моих любимых пташек?Еще пять нот.Может, убеждал он себя, они просто распеваются?Еще двенадцать нот: ни различимого ритма, ни определенного тембра; и когда он уже готов был взорваться, подобно обезумевшему дирижеру, и разогнать весь этот сброд…Произошло вот что.Нота за нотой, строка за строкой, напевная мелодия сменялась весенним перезвоном. Дерево расцветало от счастливых песен дивного хора, радостных песен о возвращении и гостеприимстве.Фентрисс, пока не поздно, украдкой потянулся за карандашом и тетрадью; он тут же нырнул под простыню, чтобы не спугнуть чудо царапаньем грифеля по бумаге. Между тем сладостный хор парил, и опускался, и воспарял вновь, а в прозрачном воздухе витали токи, которые струились с ветвей дерева, наполняя душу Фентрисса восторгом и направляя руку.В это время зазвонил телефон. Фентрисс поспешно схватил трубку и услышал голос Блэка. Тот спрашивал, чем завершилось ожидание. Не говоря ни слова, Фентрисс поднес трубку к окну.— Сдохнуть можно! — воскликнула трубка голосом Блэка.— Исцелиться несложно, — прошептал композитор, торопливо записывая Кантату номер два. С тихим смехом он воздел глаза к небу:— Умоляю, помедленнее. Не нужно agitato Agitato (муз.) — взволнованно, возбужденно.

- мне не поспеть. Legato. Legato (муз.) — связно, слитно, плавно.

И дерево, и те, кого оно приютило, вняли этой мольбе.Ажитато стихло. Теперь звучало легато. Обмен Exchange, 1996 год Переводчик: Е. Петрова Слишком уж много формуляров было в картотечном шкафу, слишком много книг на полках, слишком много шумной ребятни в детском зале, слишком много газет, которые предстояло рассортировать и убрать повыше на стеллажи…Всего было с лихвой. Мисс Адаме откинула с изборожденного морщинами лба седую прядь, водрузила на переносицу пенсне в золотой оправе, а потом позвонила в серебряный библиотечный колокольчик и пару раз щелкнула выключателем. Выпроводить посетителей — что взрослых, что детей — с первой попытки не удавалось. Мисс Ингрэм, младший библиотекарь, ушла домой пораньше, сославшись на болезнь отца, поэтому все обязанности целиком легли на плечи мисс Адаме: проштамповать, расставить по местам, проверить сохранность.В конце концов на последнюю книгу была поставлена отметка, тяжелые, обшитые медными листами двери выпустили последнего мальчугана, стукнул засов — и мисс Адаме под грузом неимоверной усталости прошествовала к своему рабочему столу сквозь сорок лет библиотечной тишины и радения о книгах.Там она остановилась, положила пенсне на зеленый лист промокательной бумаги, сжала двумя пальцами тонкую переносицу и постояла с закрытыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70