– Вы заметили, как ведут себя герцог Бэкингем и королева?
– А что такое? – не поняла я.
– Кажется, герцог бросает на королеву весьма томные взгляды, – сообщила Мами.
– На Анну?! – от удивления я села на ложе.
– Конечно, на Анну. И должна заметить, что меня это ничуть не удивляет. Людовик – самый нерадивый супруг на свете, – заявила Мами.
– Герцог просто восхищен ею! – возразила я.
– А она любит, когда ею восхищаются… – уточнила Мами.
– Тебе, наверное, просто показалось. Уверена, что показалось! – рассердилась я.
– Ну, может быть… – сдалась Мами, но тут же объявила: – Хотя я редко ошибаюсь!
Мы заговорили о другом, но на следующий день, когда мы продолжили наше путешествие, я заметила, что Бэкингем исхитрился устроиться рядом с королевой и завязать с ней разговор. Они смеялись, глаза Анны искрились от восторга, а герцог Бэкингем, казалось, был очень доволен собой.
И хотя я еще не познала близости с супругом, но любовная связь герцогини де Шеврез и графа Голланда, столь явно выставлявшаяся напоказ в присутствии мужа-рогоносца, а также упорные попытки герцога Бэкингема завоевать королеву открыли мне глаза на те нравы, которые царили в придворных кругах.
Не успели мы доехать до Компьеня, как у Людовика случился очередной приступ лихорадки. Наша мать была очень обеспокоена и настояла, чтобы мы прервали путешествие, пока короля не осмотрят доктора. Мы все приуныли, и часть празднеств была отменена. Впрочем, меня это не слишком огорчило, несмотря на мою любовь в танцам, пению, музыке и веселью. Несколько тихих вечеров с Мами приободрили меня сейчас гораздо больше, чем шумные пиры и балы.
Утром ко мне в комнату вошла мать; она выглядела мрачной и озабоченной.
– У короля жар. Думаю, ему не стоит продолжать это путешествие, – промолвила королева.
Я не верила, что она беспокоится за самого Людовика… Они не любили друг друга. Это стало ясно после смерти маршала д'Анкра. Но смерть Людовика или его долгая болезнь могли ввергнуть страну в жестокую смуту. Законного сына и наследника у короля не было, и я не знала, как мать относится к моему брату Гастону, который был ближайшим претендентом на престол. Короче, по каким-то одной ей известным причинам она была искренне озабочена здоровьем моего брата.
– Я сделаю так, как скажут доктора, – продолжила она. – Если они посоветуют ему остаться здесь, то придется решать, ждать ли нам его выздоровления или ехать дальше, хотя я считаю, что тебе необходимо попасть в Англию как можно скорее.
Я склонила голову. Я не понимала, зачем мать мне это говорит. Вряд ли она собиралась считаться с моим мнением. Но я забыла… Ведь я стала теперь королевой!
– Итак, – продолжила моя мать, – если доктора решат, что ему лучше остаться в Компьене, все прочие отправятся в путь.
– Да, мадам, – ответила я.
– Возможно, крепкий сон исцелит короля…
Но этого не произошло. На следующий день было решено ехать дальше без Людовика.
В Амьене моя мать призналась, что путешествие крайне изнурило ее. Она очень устала… Дело было не только в обычных неудобствах, подстерегающих путников в дороге, но и в бесконечных празднествах – а их устраивали во всех городах и весях, мимо которых мы проезжали. Мать выглядела очень бледной, а когда мы прибыли в замок, где должны были заночевать, она упала в обморок.
Было ясно, что королева занемогла. Мы позвали докторов, и те сказали моей матери то же, что и Людовику. Нужен покой – и только покой.
Все мы стали думать, как быть дальше. Герцога Бэкингема, вовсю обхаживавшего королеву Анну, наверняка обрадовала внезапная остановка в пути, и милорд заявил, что особая спешка ни к чему. Он пошлет гонцов к королю Карлу, дабы тот знал, что именно нас задержало. Но без королевы-матери нам двигаться дальше не следует, ибо мы и так уже оставили в Компьене короля. И если вслед за венценосным братом новобрачной кортеж покинет теперь и ее мать, то может сложиться впечатление, что над поездкой молодой жены к мужу навис злой рок.
Граф Голланд горячо поддержал предложение Бэкингема. Оба они твердили одно и то же, но герцог Бэкингем был более настойчив, ибо граф Голланд ехал в Англию вместе с герцогиней де Шеврез, и скорая разлука любовникам не грозила. С герцогом же Бэкингемом все обстояло по-другому: когда мы сядем на корабль, королева Анна останется на берегу, а Бэкингем, по-видимому, еще только собирался завоевать ее сердце.
– По крайней мере, – прокомментировала Мами, – мы надеемся на то, что герцог еще не покорил Ее Величество. Не хотелось бы думать, что следующим королем Франции станет кукушонок… даже если в жилах этого птенчика и будет течь благородная кровь английского герцога.
– Какой позор! – вскричала я.
Мами засмеялась. После моей «свадьбы» ее отношение ко мне изменилось. Мами часто обращалась ко мне «Ваше Величество», называла королевой и вела себя так, будто я внезапно повзрослела и стала искушенной женщиной, что, конечно, совершенно не соответствовало действительности.
Мы остались в Амьене, и без строгого надзора королевы-матери придворные стали вести себя куда свободнее, чем обычно.
Дамы и кавалеры разделились на пары, далеко не всегда связанные супружескими узами. Мы заняли большой особняк; места вокруг были прекрасными, а рядом с особняком зеленел обнесенный высокой стеной сад. Он был довольно запущенным, но меж деревьев вились тропинки, и вскоре каждая парочка облюбовала себе в этом саду укромный уголок.
Одна из почтенных матрон, состоявших при моей матери, довела это до ее сведения, и королева немедленно приказала запирать по ночам сад на замок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146