во-первых, в глубине души я радовалась триумфу земляков, а во-вторых, это была еще одна неудача моего старого врага Бэкингема. Мне доставляло удовольствие слышать, как его хают и поносят. Он сделался главным героем сатирических памфлетов, которыми обклеивали стены и заборы по всей стране.
Он же, упорно пытаясь завоевать любовь народа, вновь вздумал защищать единоверцев. На сей раз он собирался освободить гугенотов из осажденной Ла-Рошели.
Явившись в Лондон и встретившись с Карлом, герцог вряд ли остался доволен нашими наладившимися отношениями, хотя, конечно же, был рад, что я потеряла своих друзей. Я пыталась предугадать, какую новую пакость он мне устроит, когда закончит со своими французскими делами; ибо пока все его помыслы были сосредоточены на экспедиции в Ла-Рошель. Он отправлялся в Портсмут, дабы убедиться, что все необходимые припасы погружены на корабли.
Карл появился у меня сразу после его ухода.
– Стини удивительно мрачен, – сообщил мне муж. – Прежде я никогда не видел его таким… Обычно он уверен в успехе.
– Вероятно, многочисленные неудачи заставили его в конце концов усомниться в собственном могуществе, – несколько язвительно заметила я. – И это неплохо, ибо всегда лучше знать, кто ты есть на самом деле, а не воображать себя тем, кем тебе хотелось бы быть.
Карл, как всегда, был немного задет тем, что я критикую его обожаемого Стини, но спорить со мной не стал. Он заговорил о другом – и тут же превратился в нежного любящего супруга.
А вскоре из Портсмута пришла страшная весть.
Король был просто раздавлен горем, а мне было очень жаль мужа: ведь я знала, каково это – потерять глубоко любимого человека. Разве не отняла у меня судьба вот так же милую мою Мами?
И по иронии этой самой судьбы, на короля, лишившего меня моей дорогой подруги, внезапно обрушилась точно такая же беда.
Ужасную новость доставил из Портсмута Уильям Лод. Лод был священником и любимцем Карла и Бэкингема. Мой муж очень благоволил к Лоду и – поскольку Бэкингем тоже был об этом человеке самого высокого мнения – назначил его членом тайного совета, пообещав лондонскую епархию. У Лода уже был сан епископа Батского и Велльского. Он был очень дружен с Бэкингемом. Одно время мать Бэкингема стала проявлять интерес к католицизму, и Карл послал к ней Лода, дабы тот образумил пожилую леди. Лод оказался на высоте и, пребывая под кровом Бэкингема, тесно сошелся с герцогом. Король же привык все делить со своим Стини, а потому тоже подружился с Лодом…
И именно Лод явился к нам со скорбной вестью.
Весь Уайтхолл замер. Я никогда еще не видела короля в таком состоянии. Лицо Карла стало пепельно-серым, а глаза недоверчиво глядели вдаль, будто умоляя кого-то – полагаю, Всевышнего – сказать, что все это неправда.
Тем не менее это было правдой.
– Он предчувствовал, что скоро умрет, – рассказывал нам Лод. – Накануне вечером он позвал меня к себе. Он был очень серьезен, а Вашему Величеству известно, как это на него непохоже. Он умолял меня, Ваше Величество, попросить вас не гневаться на него и позаботиться о его семье.
– О Стини, – горестно шептал король, – как ты мог подумать, что я брошу твоих близких на произвол судьбы?!
– Я спросил у него: – продолжал Лод, – «Почему вы так говорите? Раньше вы никогда не задумывались о смерти. Я всегда видел вас, милорд, веселым и полным надежд». А он ответил: «Меня погубит одна авантюра… Кое-кто уже простился с жизнью». Тогда я осведомился: «Вы боитесь убийц?» И он кивнул. Я предложил ему носить под одеждой кольчугу, но он лишь презрительно рассмеялся. «Это не защитит меня от ярости толпы», – сказал он. И так и не позаботился о своей безопасности.
– О Стини, – застонал король.
Я хотела знать, как это случилось, – со всеми подробностями. Пока я расспрашивала Лода, король сидел, закрыв лицо руками. Наконец Лод шепнул мне, что король не может больше этого слушать.
Зато я могла это слушать сколько угодно. Душа моя ликовала, и я настояла на продолжении рассказа.
– Он остановился в доме капитана Мейсона на Хай-стрит, – возобновил свое повествование Лод. – Так было удобней наблюдать за погрузкой. В ожидании отплытия кораблей герцогиня поселилась в этом же доме вместе с супругом. Утром он спустился к завтраку и с удовольствием откушал. Затем вышел в холл и задержался там на миг, чтобы перекинуться парой слов с поджидавшим его сэром Томасом Трайером. Внезапно какой-то человек шагнул вперед. Крикнув: «Да помилует Господь твою душу!», он выхватил нож и всадил его герцогу в грудь… Прямо под сердце…
Король тихо застонал, а я подошла к нему и взяла его за руку. Он благодарно сжал мои пальцы.
– Герцог сам выдернул нож из раны, – продолжил Лод. – Милорд истекал кровью, и кровь его залила все вокруг. Он сделал два шага, словно преследуя убийцу. Потом герцог выкрикнул: «Злодей!» – и рухнул на пол. В холл вбежала герцогиня. Бедная леди, уже три месяца как она в тягости. Герцогиня опустилась рядом с ним на колени, но он умирал, и я видел, что его не спасти… Я пытался поддержать его в последние минуты как мог, а он опять умолял меня заступиться за него перед вами и попросить вас присмотреть за его семьей.
Король был слишком потрясен, чтобы говорить. – А убийцу поймали? – поинтересовалась я.
– Да. Им оказался некий Джон Фелтон – отставной офицер, считавший, что герцог чем-то обидел его. Да тут еще палата общин осудила действия Бэкингема, и Фелтон решил, что, убив герцога, окажет великую услугу Англии.
И он ее действительно оказал, подумала я. О, милый Джон Фелтон!
Однако я уже кое-чему научилась. Я не стала высказывать своих мыслей вслух и все свое время посвятила тому, чтобы хоть как-то утешить короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146