– Нет, месье де Брев, – ответила я, – однако учитель танцев говорит, что моя грациозность поразит весь двор.
Он чуть улыбнулся и похлопал меня по плечу. И это было все! Никакого замечания. Что может сотворить улыбка! Если бы я только могла очаровать ею мадам де Монглат.
Мои мысли возвратились к Елизавете, а позже, после занятий, я неожиданно наткнулась на нее, сидящую в одиночестве.
Она вернулась в классную комнату, не сомневаясь, что в этот час там никого не будет, и теперь сидела у окна, закрыв лицо руками.
Я была права. По щекам Елизаветы катились слезы.
Я нежно обвила ее шею руками, поцеловала – и воскликнула:
– Елизавета! Милая моя сестра! Что случилось? Расскажи своей Генриетте.
Но Елизавета хранила молчание, и я уже приготовилась к тому, что она сейчас рассердится и отошлет меня прочь. Однако мне удалось одарить ее своей всепокоряющей улыбкой, и внезапно сестра крепко прижала меня к себе.
– Ну-ну, все в порядке, – бормотала я, похлопывая ее по спине. Разве не удивительно, что я, кроха, должна была успокаивать свою старшую сестру!
– Дорогая малышка! – Елизавета говорила сейчас со мной нежнее, чем всегда. Не то чтобы она была недоброй, просто, казалось, она не замечала моего существования.
– Ты несчастна. Что случилось? – забеспокоилась я.
– О, ты не поймешь, – с грустью ответила Елизавета.
– Пойму. Обязательно пойму! – заверила ее я.
Елизавета вздохнула.
– Я уезжаю… и покидаю вас всех, – сообщила она.
– Уезжаешь? Зачем? Куда? – удивилась я.
– В Испанию, – заявила моя сестра.
– Так далеко?! А почему? – ничего не понимая, допытывалась я.
– Чтобы выйти замуж за сына короля, – ответила Елизавета, подняв на меня грустные глаза.
– Сына короля Испании! О Елизавета, когда король умрет, ты станешь королевой Испании! – восторженно воскликнула я.
– Ты удивлена? – спросила она.
– Нет, – ответила я. – Я знаю, что всем нам придется выйти замуж. Что меня удивляет, так это твоя грусть – а ты ведь станешь испанской королевой!
– И ты считаешь, что ради этого стоит… потерять все остальное? – взволнованно спросила она.
– Но быть королевой – так замечательно! – не унималась я.
– О Генриетта, а как же семья? Представь, что ты должна уехать… покинуть родной дом… отправиться в чужую страну… – голос Елизаветы дрожал, она вот-вот готова была расплакаться.
Я обдумала слова сестры. Бросить всех… Мами, Гастона, мадам де Монглат… Кристину… мать… А взамен получить лишь корону!
– Ты слишком мала, чтобы понять это, Генриетта, – продолжала Елизавета. – Но однажды тебе тоже придется это пережить. И ты должна быть к этому готова.
– А когда? – осведомилась я.
– О, тебе предстоит еще долго ждать. Сколько тебе лет? Шесть. Я на семь лет старше тебя. Через семь лет и наступит твое время, – заявила Елизавета, и слеза скатилась по ее щеке.
Семь лет! Слишком далекое будущее, чтобы сейчас думать о нем. Ведь я даже столько еще не прожила.
– Людовик тоже должен будет жениться, – сказала Елизавета. – Но он счастливее нас: ему, по крайней мере, не придется покидать свой дом.
– Тебе так страшно не хочется уезжать? – спрашивала я, все больше удивляясь.
– Я совсем не хочу покидать свой дом. Войти в чужую семью… Уехать не знаю куда… Меня это пугает, Генриетта, – говорила моя сестра. – Тебе будет проще. Ты увидишь мой отъезд… потом – Кристины. Когда наступит твой черед, ты уже будешь подготовлена…
Елизавета взяла меня на колени, а потом смахнула слезы, опять покатившиеся по ее щекам.
– Никому не говори, что ты видела, как я плачу. Даже Мами или Гастону, – попросила она.
И я обещала, что никому не скажу ни о ее слезах, ни вообще о нашем разговоре.
– Наша мать рассердилась бы на меня, – пояснила Елизавета. – Она считает, что очень удачно выдает меня замуж, привлекая Испанию на сторону Франции, однако кое-кто весьма недоволен таким поворотом событий.
– И кто же? – полюбопытствовала я.
– Гугеноты, – заявила Елизавета.
– Гугеноты! Какое им дело до твоего замужества? – удивилась я.
Она обхватила мое лицо ладонями и поцеловала меня. Это было редким проявлением чувств…
– Ты еще так мала, – сказала Елизавета. – Ты и знать не знаешь, что творится там .
– Где там ? – не поняла я.
– В городе… И в мире… За стенами дворца. А впрочем – тебе еще рано думать об этом. Всему свое время, – заявила моя сестра.
Она поднялась и, расправив платье, снова превратилась в ту Елизавету, которую я знала; передо мной опять была девица, склонная с пренебрежением относиться к своей несмышленой сестренке.
– Теперь беги, дорогая, – приказала она, – и забудь, о чем я тебе говорила.
Но, конечно же, я ничего не собиралась забывать. Раз двадцать я едва не проболталась Мами и Гастону. Мне было страшно трудно держать язык за зубами. Зная то, о чем окружающие даже не догадывались, я ощущала свое превосходство, однако помнила о своем обещании и молчала.
Впрочем, мне не пришлось долго хранить сей секрет. Через несколько дней после моего разговора с Елизаветой в детскую зашла наша мать. Мы с Гастоном приветствовали ее по всем правилам этикета, а когда она протянула нам свою руку, мы приблизились, поцеловали матери пальцы и замерли рядом с ней. Вскоре я поймала себя на том, что пристально разглядываю ее грудь, которая всегда завораживала меня. Ни у кого еще не видела я столь внушительного бюста, разительно отличавшего мою мать от плоской, как доска, мадам де Монглат.
– Итак, дети мои, – проговорила государыня, – я пришла сообщить вам радостную новость. Ваш дражайший брат, король, собирается жениться.
От изумления у меня захватило дух, но я вовремя опомнилась, чтобы не выпалить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146