Мысль эта была приятной. Годолфин ей надоел, уйдя с должности, он вынудит уйти и Сандерленда… а дорогой мистер Харли создаст свое правительство. Тогда исчезнет угроза разлучить ее с Мэшем, потому что Эбигейл и Харли большие друзья.
Поэтому было радостно слышать крики людей на улицах, сознавать, что, хотя они грозятся поднять мятеж за Сэчверела, против своей королевы они ничего не имеют.
Придя в зашторенную ложу, откуда собиралась наблюдать за ходом процесса, Анна обнаружила, что в ее свите находится герцогиня Мальборо. До чего назойливая особа! У Анны сразу же испортилось настроение, правда, она не без удовольствия заметила, что герцогиня на сей раз необычайно смиренна, так как наверняка сознает, что гнев людей обращен против ее клики.
Но долго оставаться смиренной Сара не могла. Вскоре она принялась обсуждать, следует ли дамам стоять или можно сесть, и даже осмелилась подойти к королеве, напомнить, что процесс, судя по всему, будет долгим, а она даже не дала своим фрейлинам положенного дозволения садиться.
– Садитесь, будьте любезны, – холодно произнесла Анна, не глядя на герцогиню.
Сара заметила, как несколько дам переглянулись, и лицо ее вспыхнуло. Трудно было сдерживать ярость.
Увидя, что герцогиня Сомерсетская не села, а встала за креслом королевы, Сара властно обратилась к ней:
– А вы почему не садитесь, раз ее величество дозволили?
– Не хочу сидеть, – ответила герцогиня Сомерсетская и добавила: – в присутствии ее величества.
– Ваша светлость намекает на то, что я не знакома с придворным этикетом? – повысила голос Сара.
– Не намекаю ни на что, – ответила та. – Просто говорю, что предпочитаю стоять.
Пылающая гневом Сара уселась.
«О Господи, – подумала Анна, – как бы хорошо избавиться от этой женщины».
Процесс длился несколько дней, и всякий раз Вестминстер-Холл бывал переполненным. На процессе присутствовали все члены парламента. Не вмещавшиеся в зал люди толпились на улицах.
С каждым днем становилось все яснее, на чьей стороне народные симпатии. Преданные королеве люди заявляли, что она вместе с ними стоит за Сэчверела и настроена против правительства, контролируемого вигами, которое возглавляет Годолфин и поддерживает клика Мальборо. То был не просто суд над Сэчверелом. На карту была поставлена участь правительства.
Сэчверела в конце концов признали виновным, но приговор вынесли до того мягкий, что его сторонники восприняли это как свою победу. Ему всего-навсего запретили проповедовать в течение трех лет, а ту проповедь решено было сжечь возле биржи в присутствии лорда-мэра и шерифов Лондона и Мидлсекса.
В ту ночь на улицах горели праздничные костры и царило шумное веселье.
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
В Сент-Джеймском дворце вечеринка была в разгаре. Эбигейл, тая улыбку, прислуживала королеве.
«Дорогая Мэшем! – думала Анна. – Присвоила бы ей титул, но допустимо ли знатной леди ухаживать за мной, как она? Не хочу никаких перемен. Пусть между нами все остается, как было».
– Мадам, на улицах сегодня царит веселье.
– Да, Мэшем. Люди считают это победой доктора Сэчверела.
– И вашего величества. Вас они объединяют с ним. Я слышала крики: «Да здравствует королева и доктор Сэчверел!»
– Он стоит за церковь, а нынешнее мое правительство, кажется, не думает о благе церкви.
– У вашего величества наверняка вскоре появится новое.
– Я получаю просьбы распустить нынешний парламент.
– Парламентарии, отдав доктора Сэчверела под суд, погубили себя, – добавила Эбигейл.
– Постараюсь распустить парламент как можно скорее, пусть люди получат такое правительство, какое хотят.
Эбигейл торжествовала. Она постарается побыстрей сообщить эту приятную новость Роберту Харли, хотя он, разумеется, прекрасно знает, что такой исход неизбежен.
– Хочется музыки, – сказала королева. – Поиграй немного.
Эбигейл села к клавесину и заиграла ее любимую арию Перселла, потом из передней послышался разговор, она перестала играть, обернулась и увидела, что Анна спит.
Эбигейл вышла в переднюю, где что-то обсуждали и смеялись леди Хайд и леди Берлингтон.
– Королева уснула.
Еще недавно их возмутило бы это вмешательство в их разговор, но теперь они знали, что жалоба Эбигейл королеве может сильно навредить им, поэтому обаятельно улыбнулись и спросили, знает ли она о последней дерзости герцогини Мальборо в адрес ее величества.
– Нет, – ответила Эбигейл, – но хотела бы узнать.
– Так вот, – сказала леди Хайд, – леди Мальборо и герцогиня Сомерсетская были восприемницами на крестинах. Леди Сомерсет предложила назвать ребенка Анной. И знаете, что ответила на это мадам Сара? «Все обладательницы этого имени ничего собой не представляли. Называть так ребенка я не позволю!»
– Как она посмела! – воскликнула Эбигейл.
– Сара смеет все. Вы не знали этого?
Миссис Дарси, одна из служанок, вошла в комнату как раз, когда королева проснулась. Она наблюдала такую сцену: увидя, что Эбигейл нет, королева позвала ее. – Мэшем, – сказала Анна, когда та вошла, – у тебя взволнованный вид. Что-нибудь случилось?
– Мадам, меня просто рассердила очередная дерзость герцогини Мальборо.
– Какая?
– Это обычная грубость, мадам. Вряд ли стоит о ней говорить.
– И все же я хочу узнать.
Эбигейл рассказала о происшествии на крестинах.
– Она постоянно демонстрирует неуважение и неприязнь ко мне, – пожаловалась королева. – Я больше терпеть этого не намерена.
Миссис Дарси, слышавшая последнюю фразу, отправилась к герцогине Мальборо и передала ей содержание разговора.
– Видишь, – воскликнула Сара, обращаясь к Джону, – обо мне постоянно злословят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130