Анна, крайне обеспокоенная состоянием Георга, сникала при мысли о всех, павших на поле битвы, и задавалась вопросом – как долго продлится эта страшная война и будет ли стоить победа заплаченной за нее цены; а Сара с обычной своей бесчувственностью и заботой о собственных делах принимала это за раскаяние Анны и желание вернуть прежние отношения.
«Прекрасно, – думала она, – я на это соглашусь, только и самой нужно помнить, что глупых вспышек раздражения больше быть не должно».
Сара торопливо вошла в покои Анны, где та отдыхала перед церемонией, представляющей для нее тяжелое испытание, и занялась подбором украшений королевы. Дэнверс, вставшая на ноги и больше не думающая о смерти, подобострастно суетилась возле герцогини, нашептывая ей о новых дерзостях этой выскочки Мэшем. Кое-кому в присутствии Сары невозможно было усомниться, что она столь влиятельна, как мнит о себе.
– Королева наденет эти рубины и эти бриллианты, – сказала герцогиня заискивающей Дэнверс. – Она должна выглядеть ослепительно. Люди этого ждут.
– Да, ваша светлость, выглядеть она будет великолепно.
– Так и должно быть, Дэнверс. Иной вид явится оскорблением герцогу!
Сара определенно заняла прежнее положение. Миссис Дэнверс предрекала миссис Эбрехел, что Мэшем осталось важничать недолго. Едва герцогиня появилась, все вспомнили о ее столь высоком положении при дворе. Скоро, пусть миссис Эбрехел помянет ее слова, мадам Мэшем прогонят, и все пойдет по-прежнему.
Эбигейл помогала королеве приготовиться к поездке в собор. На душе у нее было неспокойно. Отношение горничных к ней изменилось: они стали вести себя несколько вызывающе. «Ее светлость сказали, что ее величество наденет то-то и то-то…» Будто бы ее светлость – королева. Им было невдомек, что за последние месяцы в отношениях королевы и герцогини произошел перелом. Эбигейл не сомневалась, что близко время окончательного разрыва между Анной и ее бывшей подругой. Однако стоило Саре появиться, и все с готовностью приняли ее как непобедимую герцогиню.
«Нет, они ошибаются. Сара – дура, – напомнила себе Эбигейл, – дура, неспособная сдерживать гнев, помалкивать и не писать писем. Когда она опять выйдет из себя, а ее жгучей ярости просто необходимо излиться, это явится началом конца Сары. Эбигейл позаботится, чтобы она потерпела окончательное поражение».
– Жаль, что эта поездка необходима, – говорила Эбигейл. – Ваше величество совершенно измучены.
– Все мои мысли о Георге. Он нуждается в нас.
– Я дала Мэшему твердые указания. Он их выполнит.
Анна сжала руку Эбигейл.
– Но я буду рада, дорогая моя, вернуться.
– Принцу нас долго ждать не придется, ваше величество.
– Я еду на благодарственный молебен с тяжелой душой. Ты видела списки раненых и убитых. При мысли об этих несчастных, погибших на поле битвы, я пытаюсь ответить на вопрос: есть ли смысл в этих потерях? Есть ли смысл вообще вести войны?
– Это вам объяснит герцог Мальборо, мадам.
– О герцог! Блестящий полководец, гений.
– Мадам, а где блестящим полководцам проявлять свой гений, как не на войне?
– Но в этой бойне гибнут мои подданные! Я же говорила тебе, Мэшем, что отношусь к ним, как к своим детям.
– Да, ваше величество. У вас доброе сердце.
– Я желаю им самого лучшего, Мэшем. Хочу видеть их живущими в собственных домах, имеющими работу, семьи… особенно семьи, по-моему, это величайшее благо. Будь у меня дети… Если б мой мальчик не умер, не было б этой ужасной проблемы с Георгом Ганноверским. Знаешь, Мэшем, виги хотят пригласить его в Англию как будущего наследника трона. Я не допущу этого. Ни за что.
– Мистер Харли говорил мне об этом. Он находит это чудовищным. Но сказал, что вашему величеству достаточно отказаться принимать его.
– Ты же знаешь, как назойливы могут быть эти люди.
– В настоящее время виги очень сильны. Изгнав из правительства мистера Харли, мистера Сент-Джона и остальных, они забрали в руки всю власть, а в этом ничего хорошего нет.
Анна кивнула.
– Люди называют эту войну вигской, мадам. Герцог Мальборо принадлежал к тори, пока ему не потребовалась поддержка вигов для продолжения войны.
– Иногда я думаю, Мэшем, что эта война нужна Мальборо ради собственных интересов семьи.
– И интересов герцогини, мадам.
Лицо Эбигейл приняло выражение, присущее лицу герцога, и Анна улыбнулась, довольная этим забавным талантом горничной.
– Мне Георг Ганноверский никогда не нравился, – продолжала Анна. – Он в высшей степени… неотесанный. Я познакомилась с ним еще в юности.
«Да, – припомнила она, – в высшей степени». Его привозили в Англию как возможного жениха для нее, но она отказалась от этой партии. К счастью, так как после этого привезли дорогого доброго Георга Датского, увы, сейчас лежащего больным в лесном домике.
– Если он приедет, – продолжала Анна, – то может остаться. Может завести собственный двор. И у меня появится чувство, что кое-кто ждет не дождется моей смерти. Нет-нет, я его не приму.
– Даже виги не посмеют пригласить его, мадам, если вы воспротивитесь. Жаль, что так много говорят о подвигах при Ауденаре.
– Ох уж эта битва! – вздохнула королева. – Как бы хотелось покончить со всеми битвами.
– Из-за этого, мадам, вам пришлось оставить его высочество в Виндзоре, а самой ехать сюда на празднества.
– Настроение у меня совсем не праздничное, Мэшем.
– Знаю.
– Не хочу, чтобы люди думали, будто я прославляю войну.
– Понимаю христианские чувства вашего величества, ваше нежелание ехать на молебен в драгоценностях. Сложится впечатление…
– Вот-вот.
– Это победа над французами, но, по-моему, лучше смиренно возблагодарить Господа и помолиться, чтобы кровопролитие больше не повторилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130