Санглант и один из солдат переправлялись вместе с лошадьми, и оставшаяся одна Лиат мучительно краснела, выслушивая крепкие солдатские шутки о скачках в брачную ночь.— Прошу вас, — серьезно сказал Санглант, когда выбрался на берег, — не рассказывайте ни о брачной ночи, ни о моей невесте — ей и так нелегко придется при дворе.Сначала солдаты смутились, но вскоре принц уже расспрашивал их о семьях и сражениях, в которых эти люди успели побывать.Дорога превратилась в жидкую грязь, и они продвигались вперед очень медленно. Впрочем, Санглант, казалось, никуда не торопился. Лиат, по правде говоря, тоже. Чем ближе они подъезжали к городу, тем больше она нервничала. Но как ни откладывай, а к полудню они добрались до Верлиды. Даже с дороги была видна суета у ворот.Часовые при виде Сангланта радостно закричали:— Принц Санглант, вы вернулись!— Что происходит? — спросил Санглант, указывая на всадников, толпившихся во дворе. Слуги тащили визжащих поросят, которым, судя по всему, скоро предстояло украсить собой королевский стол.— Они прибыли час назад, мой лорд! — доложил один из часовых.— Кто?Затрубил рог, и вперед выехали всадники, чью одежду украшало изображение сокола.Санглант рассмеялся:— Госпожа удача сегодня с нами! Мой отец будет слишком занят, чтобы помнить еще и обо мне.Сокол был символом герцогства Вейланд. Значит, ко двору наконец-то прибыл герцог Конрад. 4 Итак, герцог Конрад наконец прибыл ко двору короля Генриха.Король был в скверном настроении, и виной этому послужило внезапное исчезновение Сангланта. Росвита стала беспокоиться о судьбе герцога, когда увидела мрачную усмешку Генриха, узнавшего, что Конрад приезжает примерно в три часа пополудни. Услышав новости, он тотчас ушел молиться и не вышел из часовни до полудня. По заведенному им обычаю, в дни официальных приемов, когда он возлагал на голову корону, Генрих проводил первую половину дня в постах и молитвах.— Будет какая-нибудь церемония? — спросил брат Константин, которому лишь однажды довелось видеть короля в парадном облачении.Брат Фортунатус задумчиво покачал головой.— Король готовится предстать величественным монархом, а это означает только одно — немилость. — Фортунатус прищелкнул пальцами. — Бедный Конрад.— Бедный? — возмутилась Амабилия. — Ты что же, считаешь герцога Конрада дураком? Мне так не кажется.Действительно, герцог дураком отродясь не был. Он въехал в ворота во главе великолепной процессии, как и подобает человеку его положения. А рядом с ним ехала принцесса Теофану на белой лошади, в роскошном платье — судя по всему, это был подарок Конрада. Слава Богу, выглядела она прекрасно — веселая, оживленная и хорошенькая.Только сейчас, увидев ее, Росвита поняла, насколько ей не хватало спокойных, иногда ироничных комментариев принцессы о том, что происходило при дворе.Из-за шума, поднявшегося при появлении Сангланта, Росвита едва не пропустила письмо от матери Ротгард. В нем говорилось о злобных волшебниках, которые скрываются среди придворных. Монахиня не называла имен, возможно, она их и не знала, к тому же письмо писалось уже давно, когда Теофану была смертельно больна, но Росвита узнала изображенную на пергаменте пантеру. Только маркграфиня Австры и Ольсатии использовала этот символ.«Это дело церковное, — писала мать Ротгард после того, как перечислила свои подозрения и возможные волшебные способности, которые мог скрывать в себе придворный колдун. — Никому о письме, никому, пока не приедет сестра Анна, чьи знания и разумение выше всяких похвал. Без ее помощи и опыта ты не справишься с этим магом. Сестра Анна поддержит тебя, и вы решите, что предпринять, если, разумеется, найдете волшебника. В любом случае, король не может разбираться с этим делом».Росвита не осмелилась показать письмо ни Амабилии, ни Фортунатусу. Теперь ей придется ждать окончания церемонии, чтобы поговорить с Теофану наедине.Король встретил Конрада, как и подобает королю: на голове у него сверкала драгоценными камнями корона, в руке он держал скипетр, а вокруг трона стояли самые знатные люди королевства. Весь двор был запружен людьми, а поскольку все они не смогли бы уместиться в зале, трон пришлосьвынести на улицу и установить на наскоро сколоченном помосте. По правую руку короля восседала принцесса Сапиентия, единственная, кто удостоился подобной чести.Герцог Конрад въехал во двор с королевским достоинством. Он сидел в седле как влитой, широкие плечи и сильные руки выдавали человека, привыкшего обращаться с мечом, — настоящего воина. Ему не исполнилось еще тридцати, но он уже был полновластным правителем своей страны, известным во многих землях. Росвита подумала, что Конрад нравится ей гораздо больше, чем Болдуин, — сила и уверенность первого казались ей намного привлекательнее изящества второго. У герцога были пронзительные голубые глаза, которые, как сапфиры, горели на смуглом лице, и волосы цвета воронова крыла. Он мрачно усмехнулся, когда они остановились напротив трона, спрыгнул с лошади и помог спешиться Теофану.— Ваше величество. — Он не преклонил перед королем колен, в конце концов он тоже принадлежал королевскому роду, о чем свидетельствовало золотое ожерелье на шее. — Приветствую вас, кузен, и прошу, примите мои скромные дары. Вместе со мной из монастыря святой Валерии ехала ваша дочь Теофану, и мне выпала высокая честь сопровождать ее.Генрих сделал знак слуге, и тот поставил слева от трона короля стул. Теофану поднялась на помост и встала на колени, король благословил ее и поцеловал, потом Теофану довольно холодно поцеловала принцессу Сапиентию и села на предложенный стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117