— Нет, это не плод моей фантазии. Я уверена в том, что речь идет об убийстве и самоубийстве. Но после трагедии кто-то унес револьвер и письмо. Я уверена, что Артур оставил письмо. Возможно, он напечатал его на машинке, так как письмо должно было быть длинным. Артур не ограничился бы одной фразой типа: «Я должен был это сделать!», нет, Артур объяснил бы все до мельчайших подробностей, он изложил бы историю знакомства и развития своих отношений с Эддисоном Стирном, а затем с мисс Молин. Он рассказал бы о своих подозрениях, своем отчаянии и прочее, и прочее. И кроме того, я уверена, что он оставил бы.., э.., э…— Что именно? — спрашивает Дюриэа.— Завещание, в котором лишил бы меня наследства.— А что, завещание тоже исчезло?— Похоже, что да.— Вы не обнаружили завещания в его бумагах?— Нет, что еще больше утверждает меня в моем мнении. Он написал завещание и вложил его в конверт, а затем передал своему банкиру, предварительно запечатав его. Банкир позвонил мне и сообщил, что в пятницу днем Артур забрал конверт, сказав, что собирается переделать завещание.— А по первому завещанию вы назначались наследницей всего его имущества? — спрашивает Дюриэа.— Я не знаю.— А его банкир знает?— Нет, конверт был запечатан.В разговор снова вмешивается Хилберс:— Надеюсь, вы понимаете, мистер Дюриэа, что, в сущности, Пирл не в чем себя упрекать. Предположим, что Эддисон Стирн действительно был отцом Ниты Молин либо считал ее своей дочерью. Это объясняет интимность их отношений и подарки, которые он ей делал. Ему стоило только сказать об этом Артуру, и все сомнения бы развеялись. Кроме того, у них было достаточно времени для объяснения. Известно, что они провели вдвоем на яхте несколько часов до убийства. Если бы Артур действительно взял с собой револьвер и собирался убить Стирна, то сначала он потребовал бы от него объяснений, не так ли, мистер Дюриэа?— Все это мне кажется вполне логичным, — говорит прокурор.Пирл Райт перебивает его с истерической ноткой в голосе:— Вы пытаетесь убедить меня, что я невиновна в том, что произошло…Хилберс останавливает ее:— Не глупи, Пирл! Мы говорим о реальных фактах.Он снова поворачивается к Дюриэа и говорит:— Я так и не смог убедить свою сестру, может быть, вам удастся это сделать. Мне кажется, что в этом деле возможно несколько вариантов. Во-первых, отношения между мисс Молин и Стирном могли быть чисто платоническими, значит, налицо двойное убийство. Во-вторых, их отношения могли быть не столь невинны, и тогда речь идет об убийстве и самоубийстве.Дюриэа на секунду задумывается и спрашивает Хилберса:— А если допустить второй вариант, мистер Хилберс, у вас есть предположения по поводу того, как развивались события дальше?— Да. Я думаю, что мисс Молин…— Замолчи, Уоррен! — перебивает его сестра. — Мы уже столько раз обсасывали эту тему. Хватит об этом!Хилберс невозмутимо продолжает, не обращая внимания на протест сестры:— В таком случае Артур оставил бы письмо, а кроме того, револьвер тоже находился бы где-нибудь неподалеку от трупов… Отсюда вытекает, что кто-то был заинтересован в исчезновении как револьвера, так и послания, а этим человеком может быть только Нита Молин. Это означает, что она оставалась на яхте достаточно долгое время и успела спрятать от посторонних глаз то, что считала необходимым. Поэтому Пирл совершенно напрасно мучает себя. Если мисс Молин действительно была любовницей Стирна и собиралась вдобавок разрушить брак Пирл, то сестра имела право сказать мужу то, что сказала. Но если это было не правдой, то у Стирна было достаточно времени, чтобы объяснить это Райту…Хилберс умолкает, высказав все, что мог, чтобы унять угрызения совести своей сестры.Дюриэа поворачивается к миссис Райт и спрашивает ее:— Вы были в субботу на острове Каталина?— Да. В пятницу вечером я безуспешно пыталась связаться со Стирном. Тогда я позвонила брату и попросила его приехать. Мне нужен был его совет…— Но ты мне ничего не сказала о револьвере, Пирл.— Нет. Я решилась сказать тебе об этом только в субботу.Хилберс объясняет Дюриэа:— Пирл рассказала мне только о своей ссоре с мужем. Я успокоил ее, сказав, что не вижу в этом ничего трагического.— Когда вы отправились на остров? — спрашивает Дюриэа.— В субботу утром, около восьми часов.— Немного позднее, — поправляет Пирл. — В половине девятого. Да, катер отчалил в половине девятого.— У нас прекрасный катер с мощным мотором, — добавляет Хилберс.— И вы весь день провели вместе? — спрашивает прокурор как бы между прочим.— Да, — отвечает Хилберс. — Затем, улыбнувшись, продолжает:— Конечно, мы разлучались на короткое время, минут на десять — пятнадцать…Пирл Райт говорит:— В субботу днем я спала больше часа. Да, почти полтора часа.— О! — восклицает Дюриэа. — Я задал вопрос просто так и не спрашиваю вас о таких подробностях. В какой части острова вы остановились?— Я точно не знаю. Окна коттеджа выходят на бухту…— Мы остановились в коттедже миссис Эльвиры Ралей. Я часто снимаю у нее коттедж. Мой катер не столь комфортабелен, чтобы спать в нем.— А когда вы уехали с острова?— В воскресенье вечером. И в этой связи, мистер Дюриэа, мне бы хотелось обратить ваше внимание еще на одну вещь. Когда в субботу утром Пирл уходила из дома, она не собиралась туда возвращаться. Она оставила письмо Артуру, в котором писала, что не может больше выносить его равнодушие и дружбу с человеком, разрушившим их брак. Но она не может согласиться также на его брак с бывшей любовницей его друга, тем более что он просит ее саму подать на развод. Если он хочет развестись с ней, то пусть сам ходатайствует о разводе в калифорнийском суде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49