— Не-а, — простодушно согласилась проводница. — Какие там песни… Вам чай или кофе?— Мне — кофе, — ответил Саша.— И мне, — донеслось из-под Алининого одеяла. Они сидели друг против друга, пили кофе и ели жареные куриные ножки и крутые яйца, предусмотрительно захваченные Алиной. За окном накрапывал дождь. Поезд проплывал мимо маленького полустанка…Неделю назад Казанцеву позвонили, и человек, голос которого показался Саше знакомым, сказал:— Александр, вы хотите еще пожить на этом прекрасном свете и иметь хорошую жизнь?— Я не понял, — отозвался Казанцев, хотя уже начинал понимать.— От наших трудов вам перепал крепкий куш. Согласитесь, это нехорошо. Надо куш вернуть.— Какой куш?— Акции. Все, что вам передала Джейн.— Вернуть? Вам? Да кто вы такой?— Правильный вопрос. Я тот, кто делает людям неприятно, если меня не слушают.— Вы мне угрожаете?— Нет, поздравляю с Новым годом, веком и тысячелетием! — хохотнул собеседник. — Именно угрожаю! Если я в течение недели не получу обратно свои деньги, вы умрете.Дальше человек рассказал, каким образом Казанцеву следует вернуть все, что он получил в наследство от Джейн.Саша сначала запаниковал. Боялся даже возвращаться в собственную квартиру. Он не сомневался, что звонивший не блефовал, что он действительно убьет его. Проклятые акции, проклятые деньги! Эти сволочи из-за них убили Джейн, хотя она была гражданкой другого государства. А его убьют легко и просто, хоть он и стал уже видным политиком. И, значит, оставалось два пути: отдать акции или бежать.Саша долго советовался с Алиной, и та предложила выбрать сразу оба варианта.Казанцев понял: да, двойная гарантия безопасности. Только так. Поэтому он вчера встретился с президентом и передал ему акции. А вечером они бежали из Москвы.Побег осуществили по сценарию Алины. Конечно, лучше было бы убраться куда-нибудь в дальнее зарубежье, благо средства позволяют. Но у Алины нет ни заграничного паспорта, ни визы. С эмиграцией придется немножко подождать. Да и расписаться сначала. Поэтому Алина придумала до самой осени пробыть на Черном море. Начать с Одессы, тем более что она оттуда родом, а потом по морю в Турцию, а дальше…— О чем ты думаешь? — спросила Алина. Саша чмокнул ее в нос и назидательно сказал:— Никогда не задавай мужчине подобных вопросов.— Хорошо, — кивнула она, — не буду. Но в последний раз ты можешь ответить?. — Конечно, о тебе. О том, как мы познакомились. Они познакомились, когда еще была жива Джейн. Однажды американка настояла на том, чтобы Саша в качестве оппонента принял участие в передаче “Дебаты”, где будет зачитывать свою предвыборную платформу Олег Булгаков.— Но это неловко, на своем же канале.— А Булгакову ловко. Он трубит о себе направо и налево. Светится везде, где только можно. Это же аксиома: если хоть раз в неделю показывать по телевизору задницу лошади, то она станет безумно популярна.— Спасибо за сравнение. Но я не задница.— Тем более.В конце концов Саша согласился. Если уж решил ввязываться в политику, то надо когда-то начинать.— Ну, Сашка, держись, — предупредил Крахмальников, — я тебя выверну наизнанку.Когда до съемок оставалось минут пятнадцать, Саша вдруг заробел. Одно дело выступать в качестве ведущего, задавать вопросы, выслушивать ответы, сталкивать лбами противников, а другое дело — самому быть на их месте. Казанцев чувствовал себя так неловко, что даже двигаться начал как-то иначе, словно деревянный солдатик. Как ни странно, эту перемену заметила не Джейн, а Алина. Она заговорщически подмигнула Саше и потащила в свой кабинет, где налила ему половину граненого стакана коньяка и заставила выпить.Саша сухо поблагодарил.В студии Казанцев был великолепен. Он разделал Булгакова в пух и прах, приводил против его программы весомые аргументы, блестяще отражал его бестактные нападки, был легок, остроумен, быстр. Когда съемка закончилась, все сидящие в студии аплодировали Саше. Булгаков стоял как оплеванный, хотя силился улыбнуться, после передачи он тут же исчез.К Саше опять подошла Алина:— Ну как, помогло?— Знаешь, да, помогло.Тогда Казанцев впервые посмотрел на нее внимательно.А потом, когда убили Джейн, Алина почему-то сразу же оказалась рядом. Саша был в трансе, поэтому Алина взяла на себя отправку гроба в Штаты, ограждала Сашу от докучливых журналистов (когда-то Казанцев понять не мог, чего это люди так раздражаются от вида камеры и микрофона, теперь возненавидел свою профессию, правда, это быстро прошло), потом помогла справить скромные поминки, а после, поминок осталась…Поезд остановился. В окошко постучала старушка:— Горячая картошка! — крикнула она. — Вареники с картошкой и луком! Хлеб! Сигареты! Саша открыл окно:— Я мигом! — сказал Саша и выскочил из вагона за картошкой.Впрочем, он не хотел есть. Он просто не мог сейчас сидеть рядом с Алиной. Он ее ненавидел. Питер Чак, согласно полученным накануне инструкциям, приехал на место, к дому Копылова на Марата, своим ходом и за полчаса до назначенного времени. Он немного послонялся по улице, забегая иногда в небольшие магазинчики, якобы выбирая что-то, а на самом деле чтоб погреться. Потом махнул рукой на конспирацию и направился прямо по адресу, рассчитывая пересидеть в теплом подъезде этажом выше.Когда он шел через двор, двое типично питерских пацанов со шмыгающими носами, гонявшие по асфальту пустую банку из-под “джин-тоника”, замерли, и за его спиной явственно прозвучало восхищенное:"Норрис!” Сразу стало заметно теплее, по крайней мере на душе.Сергей Мелихов действительно очень напоминал своего кумира — те же “казаки”
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84