Тебе страха мало, тебе жить надоело?! Пожалуйста, но я-то хочу жить и не бояться!Алина не кричала, но ровное ее сопрано было страшнее визгливых криков.Вообще-то Алина готовилась стать актрисой, а не диктором телевидения.Она закончила Щукинское с красным дипломом. Это такая редкость для актерского факультета, что ее имя должны были бы высечь на мемориальной доске. Ее сразу пригласили семь театров. И не какие-нибудь там “На Красной Пресне”, а МХАТ, Вахтанговский, Моссовета, Маяковского, на Малой Бронной, даже ленинградский БДТ… Она, разумеется, выбрала МХАТ. И зря, потому что семь лет сидела вообще без ролей, на “кушать подано” и “седьмой стражник в пятом ряду”.А из нее перла такая сила, что Алина почувствовала: еще год-два — и она просто тронется умом. Она стала пить, скандалить. Как-то пришла к Ефремову в кабинет и сказала:— Олег Николаевич, может, мне с вами переспать надо, чтобы роль получить, так я готова. Прямо здесь и сейчас.Беда в том, что в кабинете сидел еще и завлит театра. Бемц вышел знатный. Хотя из театра ее не поперли, но она и сама уже в нем не хотела существовать.Рыпнулась туда-сюда, но без толку: ей нечего было показать. Она уже и сама не была уверена, что актриса. Чего уж о других говорить?Некоторое время перебивалась халтурой на радио, дубляжами, озвучкой, какими-то эпизодиками в фильмах. Но это было редко.И тут вдруг повернулось. Делали документальный фильм о МХАТе, мешали спектаклям и репетициям, актеры скрипели зубами, но главный сказал — пусть, и никто не мог перечить. Как-то подснимали перебивки и сняли Алину в курилке, где она взатяжку дымила папиросой. Она и не видела даже, что в кадре.Потом документалисты исчезли. Полгода было спокойно в театре, и вот по телику показали этот фильм. Он, кажется, назывался “Главный театр страны”. Алина его не видела, но наутро проснулась знаменитой. Оказывается, ее лицо прошло, что называется, красной нитью через всю ленту. Получилось так, что она чуть ли не главная в главном театре.На следующий день ее вызвал Ефремов, сказал, что будет репетировать “Чайку” и для нее там есть роль.— Чайка? — язвительно спросила Алина, имея в виду убитую птицу.— Да, — кивнул Ефремов. — Нина Заречная. А вечером позвонили с телевидения и предложили вести передачу “Дом и семья”.— А это как, много времени занимает?— Это занимает все время.— Нет, что вы, я не могу, я в театре…— Подумайте.На читку “Чайки” Алина не пришла. Она отправилась на телевидение…— Ну я готова. Идем? — окликнула она Казанцева.— Идем, — вздохнул тот.— Ты меня подбросишь?— Аск.— Впрочем, не надо, — спохватилась Алина, — я сама.Она испугалась, что если Саша окажется на телевидении, то к президенту он сегодня не пойдет. И вообще никогда не пойдет.— В десять я позвоню, не выключай мобильник, — предупредила она.— Я сам позвоню.— Не выключай, договорились? Саша снова шумно выдохнул:— Договорились. Питер При входе в метро тяжелая стеклянная дверь-качалка больно ударила Дениса по ноге, и он понял, что сегодня “день уродов”. Есть такие дни в жизни каждого из нас, когда с самого утра все не так и все встречные кажутся, мягко говоря, некрасивыми.Подтверждения этого печального открытия не заставили себя долго ждать. В очереди в кассу (дурак, поленился купить проездной вчера вечером без очереди!) перед Денисом оказался обладатель оттопыренных волосатых ушей и засаленной вязаной кепки. Мало того что от него попахивало смесью перегара и лука, так этот гаденыш ухитрился еще явственно испортить и без того отравленный миазмами воздух.— Мужик, ты бы дышал через раз и не всеми дырками сразу, — саркастично сказал Денис.Мужик даже не обернулся.Ну вот! Теперь еще и у кассирши на лице обнаружилось созвездие каких-то бородавок. А ведь неделю назад, в “день симпатяг”, они показались ему оригинальными родинками, настоящими “изюминками”.Денис ступил на ползущую вниз гусеницу эскалатора, готовясь к встрече с новыми проявлениями неудачного дня. Как убого одеты все в этот ранний час. Естественно! Ведь первыми поездами едут люди, не обремененные успехом, достатком и вкусом. Все эти “саут полы”, “гэпы” и “адидасы” на заспанных горожанах явно китайско-турецкого происхождения. Оттого-то одежда сидит мешковато и выглядит, словно “Волга” с мерседесовским значком на капоте.Он попытался понять, что повергло его в пучину мизантропии.Скорей всего, раннее вставание. Он не привык подниматься в такое время. Раньше Денис Хованский жил на Большом проспекте Васильевского острова и протирал штаны в неком “ящике” на Голодае, позволяя себе вставать за полчаса до начала рабочего дня и пешком успевая добраться до родной проходной к моменту появления в ней комиссии по опозданиям. Потом началась перестройка, “ящик”, работавший на казахские и украинские оборонные заводы, начал “рассыхаться”, и вскоре его тихо акционировали и превратили в оптовый склад тампаксов и памперсов. Денег от аренды хватало только руководству, и пришлось Денису выбирать новую стезю в жизни. Он немного покрутился в фирме, варившей двери и решетки, недолго почелночил в Польшу, все потерял, развелся с женой, разменял свою двухкомнатную на Васильевском и оказался в бетонной однокомнатной коробке на окраине нового микрорайона Северный.И вот теперь Денис первым поездом ехал на новую работу — в отдел рукописных памятников в Пушкинском Доме, где он был реставратором книг и рукописей. Ему нужно отснять до прихода старшего реставратора несколько раритетных тисненых кожаных обложек, чтобы потом сделать с них копии для частной библиотеки одного “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84