Найдутся другие спонсоры. Мы еще не до конца Газпром раскрутили, израильские партнеры просят разрешения открыть спутниковый канал на нашей базе…— Они просят? Это ты их просишь!— И что? Они соглашаются.— Яков, ты нас в гроб загонишь!Она отвернулась к окну и всхлипнула. Гуровин глядел на ее круглые вздрагивающие плечи, и у него не было ни малейшего желания подойти и утешить свою верную подругу.Галина Юрьевна утерла глаза, подкрасила помадой губы, поправила на груди блузку и повернулась к Якову Ивановичу. Вид у нее был трагический.— Что ж, — произнесла она. — Я тебя предупредила. Случится беда, на мою поддержку не рассчитывай.И гордо зашагала к двери.— Вернись, — тихо сказал Гуровин. — Что ты тут понакалякала? А? Что это? — Он взмахнул листком со списком на сокращение.Загребельная вернулась.Яков Иванович жирно красным карандашом вычеркнул из “черного списка” вторую секретаршу, режиссера Игоря Червинского, занес было руку над фамилией редактора отдела рекламы и маркетинга Макаровой, но подумал и оставил как есть. Загребельная заглянула в список:— Я категорически настаиваю на том, чтобы сократить одну единицу секретаря. И от Червинского проку никакого.— Я же сказал — нет! — громыхнул Гуровин и стукнул ладонью по столу. — И закроем эту тему.— В таком случае, — сказала Галина Юрьевна, гневно раздувая ноздри, — если здесь действует авторитарный стиль руководства, если с моим мнением не считаются, я пишу заявление об уходе. — Она выдержала паузу, ожидая реакции Гуровина.— Как будет угодно, — сухо откликнулся Яков Иванович. — Люба! — позвал он, когда дверь за Загребельной с грохотом закрылась.На пороге выросла хорошенькая секретарша.— Булгаков здесь еще?— Сейчас узнаю.Она исчезла в приемной, связалась со студией, снова заглянула в кабинет:— Нет. Только что ушел.— Очень хорошо, — потер руки Гуровин. — Принеси-ка мне чаю…Люба отправилась выполнять просьбу шефа. В приемную, как-то потерянно озираясь, вошел Крахмальников, взялся за телефонную трубку.— Как у нас милиция? — спросил он.— Милиция? 02, — ответила Люба. — А что случилось, Леонид Александрович?— Там.., это… — Крахмальников неловко показал на дверь. — Убили.., э-э…— Кого? — выронила чашку с горячим чаем Люба.От этого звука Крахмальников словно очнулся. — Всех! Всех!!! — задыхаясь, прокричал он. Всех поубивали! Всех четверых! Москва За дверью по-прежнему было тихо.Алик дунул на дуло пистолета. Братан оторвался наконец от Антона и на цыпочках приблизился к Тичеру. Некоторое время они стояли молча, прислушиваясь к тому, что творится снаружи. Потом бритоголовый тихонько потянул на себя дверную ручку.Все дальнейшее Антон видел урывками.Не успела отвориться дверь, как ребята в масках, лежащие на полу в коридоре, открыли такой шквальный огонь, что Алика и братана изрешетило, как сито.Антон зажмурился, прощаясь с жизнью, потому что пули так и свистели по комнате, а когда открыл глаза, увидел родное лицо Захарова и завизжал от восторга. Прямо на него была направлена камера оператора Ивана Афанасьевича.На полу хрипел Элегантный — Алексей Учитель.Тима ошибся, Алик не собирался его обманывать. Он нашел Казанцева и организовал покушение на Булгакова.Но теперь это было уже неважно. Тичера увезли, оставив только обведенный мелом контур его тела на полу.— Да, блин, история, — почесал в затылке Альберт. — А мне нужно было этого самого Алика разыскать…— Так ты что, не за мной приехал? — разочаровался Антон.— Откуда я знал, что ты здесь? Счастливое совпадение. Кстати, чего он от тебя хотел?— Потом скажу. — Балашов красноречиво покосился на спецназовца.А можно мне позвонить? — встрепенулся Захаров.— Звони, — пожал плечами человек в маске. Альберт набрал прямой номер Гуровина.— Ну наконец-то, — донесся издалека сердитый голос руководителя канала. — Раньше нельзя было? Ты же обещал! Ну?! Нашел?— Нашел, Яков Иванович, и уже потерял.— То есть как?— Так. Он умер.— Не морочь голову, — разозлился Гуровин. — Не до шуток. Тут у нас такое произошло!— Яков Иванович, он действительно умер. Вернее, его убили.— Когда?— Да вот только. Приеду — расскажу. Скоро буду. — И отключил телефон.Иван Афанасьевич вздохнул.— Не все получится, темновато… Москва Прямо на ступеньках у входа лежал Олег Булгаков. Ярко-синие глаза его были открыты. На переносице, между бровями, темнела небольшая дырочка — след от пули.Чуть ниже на лестнице — трупы телохранителей. У одного в руке был зажат пистолет, из которого выстрелить он не успел — пуля прошила висок. Другому пуля пробила грудь: на белой рубашке, с левой стороны, расплывалось ярко-красное пятно.Погиб и бессловесный секретарь. Вероятно, он хотел убежать, поэтому его тело оказалось уже не на ступеньках, а на тротуаре. Вокруг головы растекалась лужа крови, “дипломат” в его руке раскрылся от удара, и ветер играл белыми листками бумаги и зелеными прямоугольничками долларов, высыпавшихся оттуда.Любочка схватилась за голову и закричала. Потрясенный Гуровин не мог вымолвить ни слова. А из здания студии, с улицы, из соседних домов уже сбегался народ.— Что же делается, что делается? — бессмысленно повторяла Галина Юрьевна. — Яша, ты видишь, что творится… — Она схватила Гуровина под руку и крепко прижалась щекой к его плечу.Охранник с вахты толкался в толпе, пытаясь объяснить всем и каждому, что он вообще ничего не видел и не слышал.Червинский говорил неизвестно кому, что с самого утра догадывался — сегодня произойдет нечто из ряда вон выходящее: ему приснился вещий сон, как покойный Булгаков расхаживал по студии голым.Из телецентра выскочили операторы криминальной редакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84