Петра задула свечи. Лунообразное лицо ее сияло, меж пухлых щечек
помещалась смешная пуговка носа. Если девчонке завить волосы - совсем
куколка, пупсик, губки бантиком. Любопытно, как по-разному они
взрослеют: почти каждый поначалу плакал, потеряв родных и перспективу,
спустя время кременел и ожесточался, а этой хоть бы что. Какой была,
такой почти и осталась - дитя, два сапога пара с Анджеем. Оба не могут
поверить, что такое могло произойти с ними, оба живут в выдуманном мире,
и оба, по-видимому, безопасны. Им почти уютно среди нас, трусливых
озлобленных подонков, посреди серой необходимой монотонности, и им не
надо врать, что когда-нибудь нас спасут и вывезут отсюда...
Он надкусил пирожное. Рот моментально наполнился слюной, хотя,
конечно, эрзац - он и есть эрзац, и без постороннего привкуса никакое
блюдо не обходится, пирожное тож. Пирожное, пожалуй, с особенной силой,
потому что благодать редкая, разовая... Не забыть бы под благовидным
предлогом забрать одно для Маркуса в видах вознаграждения за донос, а
дежурить ему днем - шиш...
- Отдай! Не твое!
Крик, как удар хлыста. Пулеметный грохот опрокидываемых стульев.
Стефан вскочил. Крикнул Киро, хотя кричать следовало бы Петре.
Единственная из всех она еще не поняла, не поверила и только смотрела
расширенными глазами то на пустую ладонь, где только что было пирожное
со следами воска от свечек, то на Дэйва, запихивающего в пасть долю
именинницы. Губы ее начали вздрагивать. Повисла гробовая тишина, и
Стефан, на секунду растерявшись, не знал, что сказать и как
скомандовать, только понимал, что праздник испорчен безнадежно. Дэйв
чавкал, посверкивая глазами по-волчьи. Скотина, подумал Стефан, убить
его мало. На торф пещерного дикаря? Да он оттуда и не вылезает...
- Это ты зря сделал,- неестественным голосом проговорил Илья.
Дэйв одним глотком отправил пирожное в желудок. Затем медленно и
страшно оскалился и вдруг, отпрыгнув к переборке, подхватил с пола
опрокинутый стул. Малыши с визгом брызнули прочь. Петра всхлипнула.
- Убью! - проскрежетал Дэйв. Его лицо стремительно наливалось
кровью. - Не подходи!
Кто-то запустил в него кружкой. Угрожающе галдя, надвигались
стеной. Дэйв кружку отбил и одним взмахом отшвырнул Уве, ринувшегося на
него сбоку. Что ему Уве. Остальные отхлынули. Маркус упал, потянул
скатерть - зазвенела битая посуда, заскакали по полу осколки. Девчонки
закричали. Ронда картинно засучивала рукава. Илья нехорошо усмехался.
- Брось стул! - крикнул Стефан, стараясь перекричать галдеж.
Петра наконец разрыдалась, горько и неудержимо. Ее никто не утешал.
Кто-то из младших сквернословил тонким голосом, и Уве тоже
сквернословил, держась обеими руками за бок и шипя от боли. Фукуда Итиро
перепрыгнул через стол, пластался кошкой, ловко увертываясь от
описывающего круги стула, причем с лицом совершенно невозмутимым. В
движениях Дэйва появилась неуверенность: маленького японца и раньше
старались попусту не задирать - не потому, что ему случалось показывать
свое умение, а потому, что молчаливо предполагалось, что он может его
показать.
- Стой! - скомандовал Стефан. - Фукуда, назад!
Дисциплинированный Фукуда вперед и не шел. Он лишь отвлекал Дэйва
на себя, что ему и надо было, а пуще того - рыжему Людвигу, до которого,
похоже, только теперь дошла суть происходящего. Дэйв был ниже ростом и
слетел с ног от первого же удара между глаз. Слышно было, как его голова
гулко ударилась о переборку, и покатился по полу, подпрыгивая, выпавший
из рук стул. Людвиг стул подобрал и аккуратно приставил его к столу.
- Бей...
Рыдала Петра, уткнув лицо в кулачки.
- Не трогать! - крикнул Стефан. - Назад!
Ринулись, едва не сбив Людвига с ног. Захныкала, упав, маленькая
Юта. Дэйв яростно вскрикнул, когда на него обрушились первые удары; он
пытался встать, и его валили на пол, и он снова пытался встать,
прикрывая голову руками, и его опять валили под ноги толпе... Больше он
не кричал.
- Бей гада, убей!..
- На тебе, на, на!
- Стойте! - орал Стефан. - Назад, говорю! Да остановитесь же, вы
его убьете! Ронда, назад! Люди вы или не люди?
- Еще какие люди,- огрызнулся через плечо Илья, обрабатывая Дэйва
ногами.
- Наза-а-а-ад!
Врезавшись в толпу с тыла, Стефан расшвыривал их. Убьют, если не
остановить. Попраздновали... Стадо дикое, неуправляемое. Так их...
Лопнул под мышками китель. Взвыл Илья, схваченный за штаны и воротник и
брошенный плашмя на стол, хрустнули под ним уцелевшие тарелки. Швыряя
следующего, Стефан зарычал, как Дэйв. Все-таки он был старше и сильнее
любого из них, исключая сгинувшего Питера и, может быть, рыжего Людвига,
но как раз Людвиг в орущую толпу не лез, а, сделав свое дело, скромно
стоял в сторонке, так что остальные отлетали от Стефана, как кегли. Кое-
кто успел отскочить сам. Визжала схваченная поперек туловища Инга,
пыталась укусить за руку. Мыча от натуги, он швырнул ею в подбегающего
Илью и цапнул кобуру. "Махера" не было. Черт, он же не там...
Он возвышался над избитым, тяжко ворочающимся на полу и харкающим
кровью Дэйвом, один против всех, и понимал, что у него осталась самое
большее секунда. Опомнившись, они набросятся - уже не на Дэйва, что им
Дэйв... И эту оставшуюся секунду Стефан использовал вдумчиво и не
торопясь. Секунда - даже слишком роскошно для настоящего капитана, чтобы
решить, какой язык избрать для разговора с подчиненными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61