- Он что, уже
нажаловался?
- Ему-то грех жаловаться,- возразил Стефан. - Отбил вот, не
спросив... В жизни не прощу! Дуэль!!
- А ты где был, когда я отбивал? - парировал Питер. - У кого и
отбивать-то было...
- А? - прищурилась Маргарет. - Что скажешь?
Джеймайма хихикнула.
- Э, так не пойдет! - закричал Стефан. - Что дурак был - да,
согласен, он самый, а вот что слепой - извините! Все видел! Если не
приставал к тебе, то только потому, что ждал, когда ты ко мне приставать
начнешь!
- Нет, вы видели! - возмутилась Маргарет. Питер откинулся на спинку
стула и заржал. - Каков фрукт! А знаешь, я тебя побаивалась тогда, на
корабле: как же - сын капитана! в рубку вхож! А вот на него совсем не
обращала внимания, надоел он мне до смерти...
- Спасибо,- поклонился Питер.
Вспомнили Ронду, Людвига и остальных, поспорив о том, кто на кого
обращал тогда внимание и во что это вылилось впоследствии. Отбивая
ладонями такт, спели хором "Контрабандные товары", потом Стефан спел
"Грызет меня комар" и сорвал аплодисменты, а чуть погодя появился
вареный лосиный язык, нарезанный ломтиками, и его съели, хотя казалось,
что больше ни единой крошки впихнуть в себя не удастся, вслед за чем
Маргарет сообщила, что непременно умрет на месте от разрыва кишечника, а
Питер, нашедший место еще для стаканчика клюквенной, вдруг бодро заявил,
что готов подумать о месте младшего смотрителя после выхода в отставку,
чем привел Стефана в ликование. Было в этом что-то такое, что могут
оценить лишь старые друзья - сидеть за столом, наблюдая в окно катящийся
по склону холма колобок солнца, и изводить время на пустой треп,
скрещивать выпады и контрвыпады, пресекать всякие воззвания к здравому
смыслу, с неутомимой легкостью накручивая одну глупость на другую, и при
этом чувствовать, что все трое абсолютно, немеренно счастливы и нет во
всей Вселенной ничего такого, что могло бы помешать этому счастью. И не
может такого быть.
По небывалой тишине фона заподозрили неладное и, разумеется, опять
хватились внучки. Процедура поисков и ауканья повторилась с той
незначительной разницей, что Джеймайму на сей раз обнаружили не в сенях,
а в стенном шкафу, и опять-таки с любимой игрушкой на коленях.
Реконструктор был включен и показывал картинку, звука не было слышно за
педагогическим хором, а Джеймайма, увернувшись от шлепка, показала язык
и объявила, что готова лечь спать при условии, что завтра ее покатают по
озеру, но только чтобы там и в помине не было водяного слона, а рыбе
разрешено быть, пусть плавает.
- Что еще за водяной слон? - спросил Стефан, когда Джеймайму
удалось уложить в кровать. - Мы в свое время больше историей увлекались,
помнишь, Пит? Саламин там, Канны и прочее. Одну Фарсальскую битву
прокручивали раз тридцать с разными вводными, и, насколько я помню,
Цезарь побеждал только раза два...
- Один раз,- уточнил Питер. - Я точно помню.
Перебивая друг друга, вспомнили и то, что в одном из прокрученных
вариантов Цезарь после поражения бежал в панике в Египет, а настырный
Помпей получал в дар его голову и путался с Клеопатрой, и то, что
республика в Риме вскоре гибла - с большим или меньшим кровопролитием, в
зависимости от вводных, но гибла неизменно, сколько вариантов не
прокручивали... Да, а что за водяной слон-то?
- Она н а с прокручивает,- объяснила Маргарет.- Я когда первый
раз увидела, прямо в ужас пришла. Думаешь, почему она на тебя поначалу
букой смотрела? Ума не приложу, что с паршивкой делать, какой-то
совершенно извращенный ум. Знаешь, какие вводные? Мол, нас - тех еще! -
вышвырнуло из Канала где-то у черта на рогах, причем взрослые дружно
перемерли на какой-то ненормальной планете, а дети перестали взрослеть.
Представляешь?
- Это как - перестали взрослеть?
- А вот так.
- Любопытно,- ухмыльнулся Стефан. - Я бы лично не возражал найти
такую планету, где не взрослеют: на шестом десятке взрослеть что-то уже
не хочется... Хм, это она сама додумалась? С фантазией внучка,
поздравляю. А в чем, собственно, ужас? Нормальная групповая робинзонада,
увлекательно даже... - Маргарет передернуло. - Нет, а что? Я бы взглянул
одним глазом.
- Взгляни, взгляни,- сказала Маргарет,- не пожалей только. А я
лучше уйду, не хочу себе настроение портить...
Но она не ушла, пробормотав: "Хуже наркотика, ей-богу", и, сложив
руки на коленях, тоже стала смотреть.
4
- Ты прости,- сказал Стефан. - Ни о чем другом не могу говорить,
понимаешь?
- Ни о чем другом говорить и не нужно,- отозвалась Маргарет.
Они сидели на нагретом полдневным солнцем камне. В двух шагах ниже
них озеро глодало скалу. Ворча в камнях, надвигалась вода, облизывала
шершавые плиты. Откатывалась. Маргарет казалось, что за два дня,
прошедших со времени бегства, кожа Стефана сделалась темной, как камни.
- У тебя пальцы еще не трескаются? - спросила она.
- Что? - не сразу понял Стефан. - А, нет, еще нет. Спасибо.
- Упустишь - будет больно,- предупредила Маргарет,- особенно с
непривычки. Хочешь смажу?
Пока она мазала ему руки, он молчал. А когда она, удовлетворенно
хмыкнув, убрала коробочку с мазью в карман куртки, он спросил, стараясь
придать голосу как можно больше равнодушия:
- Ну и как там в лагере?
- Живем,- так же фальшиво-равнодушно, как Стефан, сказала Маргарет.
- Отчего не жить? А хуже или лучше... вот завтра кончится праздник,
тогда и увидим, хуже или лучше...
- Какой опять праздник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61