они донесли Ярославу, что тела князей «присно все целы», что лица их светлы, как лица ангелов, и что от них исходит бла­гоухание, а затем, когда прошел слух о чудесах от но­вооткрытых мощей, тот же митрополит научил князя по­строить в честь Бориса и Глеба большую церковь и объ­явить их святыми и покровителями русской земли. Дру­гими словами, церковные специалисты с величайшей готовностью и рвением хлопотали об апофеозе княже­ской власти, скромно отодвигая на второй план своих собственных кандидатов в святые. И в последующее время сохраняется эта же тенденция: из восьми осталь­ных святых, канонизированных в Киеве и Новгороде, пять были княжеского происхождения (в том числе кня­гиня Ольга) и только три клирика - Антоний и Феодо­сий Печерские и новгородский епископ Никита.
Иное положение заняла церковь в следующий пери­од - удельного феодализма, когда после разгрома Киевской Руси татарами и ее запустения центр русской жизни переместился в Новгородскую и Ростовско-Суздальскую области.

РЕЛИГИЯ И ЦЕРКОВЬ ЭПОХИ УДЕЛЬНОГО ФЕОДАЛИЗМА

ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ВЕРЫ И КУЛЬТА

Период с XIII до середи­ны XV в. характеризуется типичными чертами феодаль­ного строя: феодализация охватила все стороны русской жизни, в том числе и сферу религии и церкви. В связи с этим процессом земледельческие промыслы получили решительный перевес над охотничьими; последние, впро­чем, сохранили преобладающее значение в новгородских колониях Заволжья и Прикамья, да и в центре, в княже­ских и боярских хозяйствах, не превратились еще в спорт или Забаву и не утратили полностью своего значения как важного хозяйственного подспорья. При натуральном ха­рактере хозяйства крупных социальных конфликтов в эту эпоху еще не происходит, закрепощение крестьян и пре­вращение их в рабов было еще впереди; развитие город­ской жизни в центральной, Ростовско-Суздальской, об­ласти шло медленным путем, и даже в таких старых го­родских центрах, как Новгород и Псков, рядом с город­скими учреждениями жили и сохраняли полную силу фе­одальные институты. Таким образом, рост денежного хо­зяйства и обычно сопровождающие его кризис крестьян­ства и коллизия городского и феодального общества были еще делом будущего. В такой социальной обста­новке и на такой хозяйственной почве верования не мо­гли преобразоваться по существу, ибо социальные кри­зисы, которые могли бы создать благоприятные условия для возрождения мотива искупления, еще не наступили, а общий фон раздробленности и господства примитивных по технике промыслов не благоприятствовал трансфор­мации старых верований. Но утверждение феодального строя оказало немаловажное влияние на церковную организацию, которая претерпела существенные изменения сравнительно с теми формами, в какие она отлилась на Днепре. Там по преимуществу действовало византийское церковное право, принесенное греческим клиром; здесь византийские церковные нормы сохранились лишь номи­нально, и под их этикетками сложилось чисто местное со­держание; форма церковного господства приобрела фео­дальный характер и совершенно спаялась в одно органи­ческое целое с формами светского феодального господ­ства.
Общество XIII-XV вв. в целом сохраняет старый взгляд на религию как на совокупность опытного знания таинственных сил природы и на совокупность средств жить с таинственным миром в ладу, обращая его даже себе на службу. В зависимости от социального положе­ния человек этой эпохи прибегал к различным средствам; низы довольствовались старыми методами и посредника­ми, присвоив им лишь христианские клички, верхи иног­да пускались в книжные изыскания, но, по существу, ос­тавались на той же основе, что и низы. Если в Ладоге новгородские охотники уверяли, что они своими собст­венными глазами видели на востоке от Югры и Самояди такие области, где звери прямо из туч валятся, из одной тучи - молодые веверицы, из другой - малые оленьцы, - то такому примитивному изображению соприкосновения неба с землей верили не только товарищи свидетелей это­го необыкновенного явления, но и монахи, один из кото­рых записал это достоверное известие под 1114 г. в Ипатьевской летописи. Демоническая природа зверей была засвидетельствована для тогдашнего общества и другими, еще более высокими авторитетами. Раскройте любое житие любого святого северного края: святой под­вижник - борец против демонов, обитающих в лесной пустыне, демоны пускают в ход всякие «досаждения» и «пакости», чтобы выжить святого, и охотнее всего пуска­ют в ход зверей, которые расхищают монастырское ста­до; святой, конечно, выходит победителем. «Свирепый зверь, кровоядец акуд, рекомый медведь, на едином от скот сотвори пакость, хотяще убити его, святый же зворя молитвою связа и повеле ученику своему поучение дати, да впредь пакости не деет. Ученик, взем лозу, бняше зверя, зверь же поклонися им до земли, ничтоже зла со­твори» (житие Иоасафа Каменского). Христианского эле­мента тут совсем нет; напротив, из этих строк жития на нас веет духом седой доанимистической старины с ее тотемами, и магическими формулами. И это сознание, сознание, что такие представления плохо вяжутся с хри­стианским символом веры, что в сущности, верования то­гдашнего общества были тем же плохо прикрытым язы­чеством, иногда заставляло бросать псевдонимы и назы­вать вещи их собственными именами. Рядом с церквами оставались «камень да береза»; старые священные кам­ни стали, правда, связываться с культом христианских святых, а камням фаллической формы стали придавать форму креста или снабжать их изображениями креста и святых, но другие объекты дохристианского культа со­хранялись без всяких изменений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174