накопилась в недоимке по казенным сборам огромная по тому вре­мени сумма - 84 817 руб. 92 коп., из которой синод смог покрыть в том же году только 3000 руб. С этого вре­мени настали для церковного хозяйства опять черные дни. Постоянно нуждавшееся в средствах правительство Анны приняло ряд экстренных мер. Сначала оно хотело впредь до покрытия недоимки собирать в казну весь до­ход с церковных вотчин, удерживая даже и архиерейское жалованье; но на эту меру оно все же не решилось и стало выколачивать недоимки при помощи воевод и спе­циально посылавшихся офицеров. При помощи этих мер недоимку все же не удалось погасить, и в 1738 г. она все еще достигала почтенной суммы - 47 857 руб. 71 коп. Тогда было решено покончить со всякой тенью зависи­мости коллегии экономии от синода. В апреле 1738 г. си­нод получил из кабинета министров именной указ о пе­редаче коллегии экономии в ведение сената; одновремен­но в указе, данном сенату, мера мотивировалась самым откровенным образом: так как накопилось за церковны­ми землями недоимок свыше 40 000 руб., «а собирание и выбирание недоимок - дело светское, а св. синод и без того важнейшими духовными делами весьма отягощен, того ради заблагорассудили мы оные синодальный, ка­зенный и дворцовый приказы сообщить в коллегию эко­номии...». Президентом коллегии экономии был назна­чен генерал-лейтенант Волков, пославший в церковные вотчины воинские команды, которые сразу уменьшили недоимку до 15 996 руб.
Передышка от этого «разорения» наступила для си­нода только в 1741 г., когда на престоле опять началась чехарда. Синод добился от Анны Леопольдовны возвра­щения части вотчин, а затем в 1744 г. добился от набожной императрицы Елизаветы упразднения коллегии эко­номии и передачи всех вотчин в ведомство и управление синода, с тем, чтобы доходы распределялись тем же по­рядком, какой был положен при Петре. Эта общая фор­мулировка вновь открывала синоду широкий простор. Казенная недоимка, уже в 1742 г. опять вскочившая до 47 452 руб. 42? коп., с 1744 г. стала расти с невероятной быстротою и на 1762 г., сейчас же после смерти Елиза­веты, достигла колоссальной суммы в 355 803 руб. 12? коп., - и это несмотря на энергичную борьбу с синодом первого елизаветинского обер-прокурора синода, гене­рал-провиантмейстера князя Шаховского, который за 12 лет своего пребывания в должности сумел оттягать для казны 100 000 руб. из синодских средств. Когда в 1753 г. синод добился отставки Шаховского, казна почти сов­сем перестала получать свою долю из церковных дохо­дов, так что в 1757 г. даже сама Елизавета, нуждавшая­ся в деньгах для Семилетней войны, стала думать о ме­рах, «дабы духовный чин не был отягощаем мирскими попечениями». Но все ее предложения синод хоронил по первому разряду в бесконечных конференциях и комис­сиях.
«Попечение» синода о церковных вотчинах привело не только к уменьшению доходов казны, но также и к таким последствиям, которые стали грозить безопасно­сти дворянского государства. Эксплуатация крестьян ар­хиерейских и монастырских вотчин приняла неслыхан­ные по жестокости и грабительству размеры; на кресть­ян сыпались как из рога изобилия лишние сборы и по­винности, «всяческие обиды и разорения». При сборах повинностей церковные приказчики били неисправных плательщиков батогами, иногда до смерти, отбирали по­следний кусок хлеба и обрекали целые волости на голод. Они брали в этом пример с самих иерархов. Так, архи­мандрит Иоаким в вотчинах своего монастыря, под са­мой Москвой, в Рузском уезде, самовольно сжинал крестьянский хлеб, производил потравы на крестьянских полях и лугах, отнимал у крестьян хлеб и скот, томил крестьян в холодной, забивал до смерти; от голода в его вотчинах умерло 13 человек. Синод не давал хода жалобам на архимандрита, и дело началось только тогда, ко­гда хозяйничание Иоакима приобрело настолько скан­дальный характер, что московские власти были вынуж­дены вмешаться. С начала 50-х годов учащаются и уси­ливаются бунты архиерейских и монастырских крестьян; возбуждается церковными учреждениями множество дел «об ослушаниях и противностях» крестьян; в 1759 г. по­ложение было признано настолько серьезным, что сенат учредил особую комиссию для разбора дел о крестьян­ских волнениях в церковных вотчинах. Дворяне забили тревогу, так как брожение из церковных вотчин грозило перекинуться в их вотчины. Так назрел второй, особен­но жгучий мотив для окончательной секуляризации цер­ковных вотчин.
Первая проба фактической секуляризации была про­изведена в 1762 г. Петром III. Он вообще не стеснялся с церковью: издал приказ об удалении из церквей всех икон, кроме Христа и богородицы, и предписал всем свя­щенникам обрить бороды и носить штатское платье. В вопросе о церковных имуществах он действовал столь же решительно. Ссылаясь на волнения крестьян в цер­ковных вотчинах, он учредил в Москве новую коллегию экономии для управления церковными имуществами, подведомственную сенату. Вместо «духовных персон» в церковные вотчины были назначены офицеры для управ­ления «и защищения крестьян от всяких обид»; все дела о волнениях церковных крестьян были прекращены. Взамен прежних оброков в пользу церковных господ крестьяне были обложены однообразным казенным об­роком сверх подушного налога и получили всю ту за­пашку, которая ранее вспахивалась в пользу архиереев и монастырей. Офицеры, назначенные управителями цер­ковных вотчин, конечно, оказались не лучше прежних «духовных персон»; по выражению Арсения Мацеевича, они готовы были «спаса и богородицу ободрать», так что крестьяне выиграли от совершившейся перемены немно­го.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174