Митран кивал головой, улыбался, брался за карандаш и записную книжку, чтобы сделать заметки, но тут же словно забывал об этом. В самом деле, за последнее время он мало интересовался вопросами местной организации, а большую часть времени проводил в Араде, где партийные вожаки готовили ряд тонких махинаций для смещения барона Паппа, ошибки которого причинили им большой вред. Конечно, Митран не надеялся занять место барона, он здраво смотрел на вещи и не мог питать подобных иллюзий. Однако он знал, что пользуется расположением молодого крыла партии, а теперь наступил момент решающих ударов и комбинаций, для которых требовались хитрость и смелость, а не старческая прямолинейность барона.
Гэврилэ вдруг почувствовал, что говорит впустую, хотя лицо адвоката не изменилось. Старик спокойно замолчал— он мог бы вообще не говорить. В камине весело потрескивал огонь, освещая большую сумрачную комнату, и красные блики его отражались в стекле на каменном столе адвоката. «Какое им дело до всего это-го,— печально подумал Гэврилэ.— У них свои дела». Он пожалел, что приехал и оставил дочь внизу на кухне, как служанку. Мелькнула мысль, что все его проповеди о человеколюбии напрасны и бесполезны.
— Знаете что, сударь? — почти зло сказал он. —-Внизу, в кухне, меня ждет дочь. Думаю, ей наскучило торчать там.
— Да как же так, господин Урсу? Разве это возможно? Прошу вас, позовите ее. Все, что вы рассказываете, очень интересно. Пусть накажет меня бог, — хитро улыбнулся Митран, — если не грех, что вы такой... такой... образованный человек и копаетесь в земле.
Адвокат вызвал прислугу и приказал ей немедленно пригласить мадемуазель Урсу.
— Что бишь я хотел сказать?.. — с улыбкой обернулся он к Гэврилэ. — Все-таки кто-нибудь должен заниматься и земледелием.
— Да, конечно, — согласился Гэврилэ.
Мария вошла красная, напуганная. Весь день ее преследовал страх. Она не могла понять, зачем отец взял ее с собой в город. Этого он никогда не делал. Несомненно, что-то узнал. Тогда почему не скажет, чтобы разом покончить с этим? Лучше броситься в колодец, чем ждать так, в страхе и страданиях. Начался второй месяц беременности, ее мучила тошнота, и скоро она уже не сможет ничего скрыть. И тогда, господь милостливый, если ее не убьет Гэврилэ, то задушит Эзекиил. Брата она боялась, пожалуй, даже больше, чем отца, испытывая перед ним какой-то животный ужас. Когда Мария сталкивалась с Эзекиилом в доме или у колодца, тот смотрел на нее злобными, сверкающими глазами и, криво улыбаясь, что-то ворчал себе под нос.
Мария присела на краешек стула. И когда отец сказал холодно и твердо: «Это я позвал тебя сюда», — почувствовала, как все ее тело обдало жаром.
Митран начал нервничать, уж не напрасно ли эти кретины из Арада напугали его?
— Стаканчик вермута? — учтиво предложил он.
— Нет! — отказался Гэврилэ.
— Чашечку кофе?
— Нет.
— Ну, наконец, пирожное?
— Нет.
Неожиданно дверь широко распахнулась, ударившись о стену, и вошел высокий, очень худой человек с длинными светлыми волосами, засунутыми под воротник кожаного пальто. Его небритое лицо напоминало неоструганную доску.
— В чем дело?— вскочил Митран, задрожав от негодования.
— Ты, Митран? Какого дьявола ты торчишь тут? Заметив Марию, он зло усмехнулся.
— Пардон, красавица.
Митран позеленел. «Так вот как они начинают. Хотят убить меня. Хорошо еще, что здесь этот мужик... Или, может быть...»
— С кем имею честь? — пролепетал он.
— Я тот самый... понимаешь? Из усадьбы... Тот самый, красавчик...
Митран так перепугался, что Гэврилэ понял,—прибывший, должно быть, очень высокопоставленное лицо.
— Как приятно... Какая честь. Прошу вас...
— Большевики двинулись со станции. Идут, чтобы выбросить нашего дражайшего Ионашку. Что вы подготовили?
— Уважаемый господин...
— Короче.
— Уважаемый господин, я... я объясню вам... Дела неважные. У нас здесь было несколько студентов-медиков из Клужа. Вчера они уехали... Это очень печально, но мы можем рассчитывать только на...
— Эх вы, кабинетные крысы.
— Так мы пойдем, — медленно поднялся Гэврилэ.— Ежели выберете время, приезжайте к нам, поговорите с людьми, объясните, что мы хотим, чтобы не поддались на обман голодранцев...
Сквозь двойные рамы в комнату проник приглушенный гул надвигавшейся толпы.
— Что же нам теперь делать, господин? — пробормотал Митран.
— Я скажу, что делать. Если все такие же идиоты, как ты, мне лучше всего смыться в Германию или Испанию. Разве так готовятся дела? Что я скажу этой развалине?
— Простите, кому?
— Да графу... У меня восемь человек. Восемь раз по Двадцать — сколько будет?..
— Сто шестьдесят,— машинально ответила Мария.
— Правильно, дорогуша. Итак, сто шестьдесят патронов. Ну?
— Господин адвокат, пришли жандармы,— крикнула вбежавшая в комнату прислуга.
— Вот видите, и у меня охрана. Они не...
Но незнакомец, казалось, не слушал его. Он вытащил из кармана тяжелый парабеллум и проверил предохранитель.
— А с тобой я еще поговорю, цыпленок, — обратился он к адвокату. — Ты, как видно, сроду такой дурак. Имею честь, дружище,— повернулся к Гэврилэ незнакомец.— Не заходи больше к этому болвану. Не стоит он этого (Гэврилэ нехотя улыбнулся.) Боишься, чай, за свою землицу, что заберут ее у тебя товарищи, а тебя пошлют прохлаждаться во Владивосток. Не так ли? А красотку эту разложат посредине дороги и натешатся с ней все по очереди, по билетам! Не водись больше с этими болванами, послушай старого, испытанного человека. Приветствую вас, как святое солнце.
И незнакомец вышел, оставив за собой широко распахнутую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190