Летом пустырь тоже был белы
м Ц от густых порослей ак-джусана. Садовский попытался вспомнить запах
ак-джусана, но почему-то вспомнил другой запах Ц ландышей. И сейчас же вы
плыло лицо Зорина Ц полное, с маленькими прищуренными глазами, с быстро
й сменой выражений.
Да… Садовский еще до встречи догадывался, о чем будет говорить Зорин. Но к
огда профессор протянул и тут же отдернул руку, Садовский почувствовал ж
елание сказать «нет», даже если бы хотелось сказать «да». С этого, собстве
нно, и началось. Закон консервативности? Ерунда! Просто лепрологию он зна
ет и чувствует. А опыты Зорина для него Ц китайская грамота. И вообще отку
да Зорин узнал о нем? Ничего особенного не произошло. Врач заболел. Что зде
сь удивительного? На Гавайских островах еще совсем недавно существовал
закон, по которому врачи давали подписку на всю жизнь оставаться в лепро
зориях.
Садовский вспомнил, с каким испуганным лицом Зорин отдернул руку. Люди ч
ертовски боятся проказы. А ведь, в сущности, она не более опасна, чем тубер
кулез. Но люди боятся даже слова «проказа».
И Зорин боится. В кресло сел, как на электрический стул. Правда, потом, когд
а начал говорить о своих опытах… Да, опыты! Все-таки Зорин талантлив. Блес
тящая идея Ц выключить сердце и легкие, заменить их аппаратом… Да, приду
мано хорошо. Уже по одному этому следовало бы согласиться на эксперимент
.
Пройти сквозь время… Заглянуть в будущее. Каким оно будет? «Если понадоб
ится Ц даже на двадцать лет!» Так, кажется, сказал Зорин? Двадцать лет Ц э
то другие люди, другая жизнь, другая эпоха. Кем он будет для них? Чужим? Можн
о уехать за тридевять земель Ц и все-таки вернуться на родину. Из путешес
твия по времени не возвращаются никогда. Единственная поправка к фантаз
ии Уэллса, но как много она значит! Навсегда уйти от своей эпохи так же тру
дно, как уйти от себя… Если бы на год, на два…
Но каков Зорин? Человек бросает вызов времени! Как быстро растут люди! Мож
ет быть, поэтому и страшно прийти в будущее.
Садовский усмехнулся. Было даже что-то радостное в том, что он мог выбират
ь. Мог взвешивать, обдумывать, оценивать. И самое главное Ц не спешить.
Пусть даже в глубине души он знал, что именно скажет Зорину. Но выбирать пр
иятно. Обреченность начинается там, где нет выбора. Зорин терпелив: он и не
думает уезжать из лепрозория.
А пока… Пока есть недочитанная книга, есть музыка, есть цветы на столике. И
еще Ц есть тепло. Он только сейчас почувствовал, как холодно.
Мелькнула озорная мысль: если отсюда до входа в клинику четное число шаг
ов Ц нужно соглашаться, если нечетное Ц пусть Зорин уезжает.
Вот теперь снег действительно поскрипывал под ногами Ц это оттого, что
Садовский шел быстро. Было интересно, что получится. Он почти бежал Ц or не
терпения и немного от холода. Посмеивался: «Вы скатываетесь в болото мис
тицизма, уважаемый Александр Юрьевич. Хорошо, что об этом никто не узнает
».
Когда до клиники оставалось метров двести, он замедлил шаги. Может быть, э
то была усталость. Потом шаги стали еще медленнее. «Вы шаман, уважаемый Ал
ександр Юрьевич, разве так решают вопросы?» Снег снова пощелкивал, отсчи
тывая шаги. Тысяча двести семнадцать… восемнадцать… девятнадцать…
Он остановился. Все-таки глупо так волноваться! В конце концов это шутка.
Двадцать семь… Двадцать восемь… Нужно просто пробежать оставшиеся мет
ры!
Но он прошел их очень медленно, машинально сокращая шаги так, чтобы получ
илось нечетное число.
Последний шаг был тысяча двести тридцать девятый.


* * *

Ц Вы только, голубчик, не волнуйтесь! Лежите и не волнуйтесь.
Зорин говорил почти умоляюще.
Ц Ничего, Борис Аркадьевич, Ц Садовский натянуто усмехнулся, Ц сейчас
это уже не имеет значения.
Зорин вздохнул. Уверенность неожиданно Ц в самую последнюю минуту Ц ис
чезла, и это мучило его.
Осторожно, словно боясь что-нибудь испортить, он прикоснулся к краю опер
ационного стола. Рука утонула в мягкой Ц почти воздушной Ц пластмассе.
Скосив глаза, Садовский наблюдал за Зориным.
Ц Спокойнее, Борис Аркадьевич, Ц он говорил тихо, так, чтобы не слышали с
тоявшие в глубине операционной врачи и сестры. Громко добавил: Ц На тако
м пуховике можно и десять лет проспать. Запросто.
Полные губы Зорина скривились. Глаза прищурились, почти закрылись. Ответ
ил он не сразу.
Ц Ну вот теперь мы будем друг друга успокаивать, Ц он говорил с нарочит
ой грубостью, плохо вязавшейся с добрым и печальным выражением лица. Ц Н
ачнем, коллега?
Ц Начнем, уважаемый коллега, Ц в тон отозвался Садовский, хотя ему хоте
лось сказать другое, чтото очень важное и теплое. Ц Ну, до свиданья?…
Это прозвучало вопросом. Зорин покачал головой.
Ц До скорого свиданья. Я знаете ли, голубчик, уверен, что…
Ц Не надо, Ц Садовский закрыл глаза. Ц Не надо.
Они помолчали. Потом Зорин встал.
Ц Ну, в общем… Ц он запнулся.
Садовский кивнул.
Ц Да.
Зорин отошел к пульту. Вполголоса Ц ему казалось, что он кричит, Ц сказа
л: Ц Начнем.
Хирург Ц молодой, высокий, с крупным вытянутым лицом Ц шагнул к столу. Бр
осил сестре: Ц Свет!
Зорин отвернулся.
Минутная стрелка настенных электрических часов подползала к двенадцат
и. Она медленно, как будто преодолевая усталость, перепрыгивала с делени
я на деление. Перепрыгнув, вздрагивала и замирала. Потом Ц после долгого
раздумья Ц карабкалась выше.
Зорин слышал отрывистые команды хирурга, неестественно спокойный голо
с ассистентки, отсчитывавшей пульс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90