Один. Мы ненавидим одиночество. Это не значит, что мы всегда бр
одим толпой, но мы ненавидим равнодушие. Одиночество Ц это сгущенное ра
внодушие.
Ц Спасибо, друг Утренний Ветер. А тот деф, у которого мы с Инеем провели ту
страшную ночь, он сейчас один?
Ц Иней звал его с собой. Он не хотел уйти с ним.
Ц Почему? Он же деф, как я понимаю. Почему он предпочитает одиночество в г
ороде машин?
Ц Он полон ненависти. Он что-то задумал. Он так ненавидит город, что не мож
ет с ним расстаться. Ты понимаешь?
Ц Мне кажется, да. В нашем мире сейчас почти не осталось ненависти, но ког
да-то ее было больше, чем нужно. Если она вообще была нужна… Я беспокоюсь з
а него.
Ц Я тоже. Он смелый, но каждого дефа подстерегает в городе столько опасно
стей… Будем надеяться, он благополучно избегнет их. Скоро кто-нибудь из н
ас попытается установить с ним контакт и узнать что-нибудь о твоих товар
ищах. Мы сейчас все думаем о том, как освободить их и вернуть вам ваш кораб
ль.
Ц Нелегкая задачка.
Ц А у нас, друг Володя, никогда ничего легкого и не было. Стать дефом, вырва
ться из города, таиться здесь среди развалин, жить в вечном страхе, что кон
чатся аккумуляторы, идти в город, не зная, вернешься ли… Включи обогреват
ель, подымается ветер. Спокойной ночи, друг Володя.
Ц Спокойной ночи, друг Утренний Ветер.
Удивительно, думал Густов, как быстро он преодолел инстинктивную неприя
знь живой плоти к металлу. Разговаривая с Утренним Ветром, он ловил себя п
орой на том, что уже не воспринимает его как робота. Перед ним был брат. И да
же не столько по разуму, сколько по чувствам. Родство по разуму может быть
таким далеким и таким враждебным, что и родством его называть не хочется.
Разум далек от роли общего знаменателя. Чувства понятнее. Они универсаль
нее, наверное… Сострадание, стремление помочь всегда будут сострадание
м и стремлением помочь. Каким бы странным ни было существо, наделенное ра
зумом, какой бы странной логикой ни руководствовалось, какие бы странные
цели ни ставило перед собой Ц сострадание и стремление помочь всегда б
удут нам понятны…
Ветер уже завывал в развалинах, шуршали мелкие камешки, гонимые им. Он вкл
ючил обогреватель. Как там ребята в их круглой камере… Круг… Вокруг него
начал расти круг, но какой-то странный: дефы, люди… «Я не могу быть в круге,
Ц сказала Валентина, Ц я не умею быть мудрой». «Не то, не то она говорит,
Ц подумал он. Ц Не то. Она мудрее многих…»


* * *

Четыреста одиннадцатый возвращался в свой загончик. Сегодня впервые в е
го жизни произошло событие. «Нет, это неправильно», Ц поправил он себя, п
отому что любил точность. Какие-то события происходили и раньше, всегда ч
то-то происходило. Но те события как бы проплывали мимо него, проплывали с
покойно, безучастно и так же спокойно и безучастно погружались в его пам
ять. А сегодня событие не плыло мимо в неспешном потоке времени Ц оно нак
атилось прямо на него, ударило, подняло, заставило вдруг остро осознать с
ебя, выделиться из общего однообразного и равнодушного фона. Он, кирд Чет
ыреста одиннадцатый, стал начальником проверочной станции. И теперь у не
го есть подчиненные. Он может приказывать и Шестьдесят восьмому, и Двадц
ать второму, и всем кирдам, кто работает на проверочных стендах.
Он получил власть и уже потому стал лучше тех, кто этой власти не имел. А ст
ав лучше, выделился, поднялся над однородной толпой. Власть заставляла в
идеть мир как бы сверху, а не снизу, не из толпы. И новый угол зрения делал ве
сь мир новым: он казался больше, ярче, светлее. И горизонт отступил, словно
боялся теперь его. Начальник проверочной станции. И Творец стал теперь б
лиже и как-то осязаемее. Раньше он был далеко, почти абстрактность. А сейч
ас Мозг выделил его, заметил и уже самим этим действием стал ближе, конкре
тнее. И жарче стала его любовь к Творцу всего сущего. Хотелось служить ему
верно и хорошо. Хотелось заслужить его похвалу.
Сам Мозг, их великий Творец, слава ему, выделил его из всех бессчетных кирд
ов и сделал начальником. Слово было непривычно, но хотелось повторять ег
о снова и снова. Ему казалось, что голова его почти пуста, в ней гулко звучи
т эхо, перекатывается: «Начальник… ник… ник…»
Нет, не пуста, конечно. В мозгу теперь постоянно пульсировала любовь к Тво
рцу. Мудрый Мозг, давший им жизнь и направляющий их, сделал его начальнико
м. Он увидел его верность и преданность, и он, Четыреста одиннадцатый, сдел
ает все, чтобы верно служить великому Творцу.
Мимо него прошел стражник, автоматическим жестом поднес к нему тестер и
так же автоматически опустил его. Как мудро все устроил Мозг, какой строй
ный и замечательный порядок! Правильно сделал стражник. Пусть светило уж
е садится и кирды возвращаются по домам, все равно нужно проверять штамп
у каждого. А то вдруг прокрался в город грязный деф, затаился, чтобы улучит
ь момент и наброситься на честных кирдов, которые хотят только верно слу
жить своему Создателю. А им, порождениям хаоса, это отвратительно. Им бы то
лько разрушать все, разъедать, развращать. Проклятое племя…
Вон и еще один стражник. Это хорошо. На улицах должен быть порядок. Город н
адо защищать. Стражники служат Творцу, они его охрана, его гвардия, и он, Че
тыреста одиннадцатый, теперь тоже гвардия. Может быть, Творец даст и ему к
акой-нибудь другой знак Ц круг, например.
Он вошел в свой загончик и уже приготовился было выключить сознание, что
бы впасть в предписанное законом временное небытие, как вдруг заметил го
лову, валявшуюся на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97