Другим не хочет
ся, а им хочется. Ну и что же надумали эти умники? Те, что исхитрились удрать
, предали свой город и своего Творца. Бродят где-то в развалинах, это они на
зывают свободой. Всех их расплющить! Не только головы под пресс Ц тулови
ща тоже, чтоб не осталось нигде заразы.
И так он проверял подозрительный стенд, и сяк Ц так ничего и не нашел. Сму
тно было, как будто аккумуляторы садиться начали. И тут услышал он шаги.
Да, удачно все получилось, ничего не скажешь. Сначала он обмер: все, конец. Н
о словно Творец ему помог, заморочил начальнику голову. Мыслями, сказал, н
аучился управлять. А ему и управлять нечего, у него мысли правильные: люби
, почитай и слушайся Творца и ненавидь дефов.
Братом его назвал деф проклятый, думал, привяжет его к себе словечком эти
м дефьим. Может, дефы ему и братья, раз он сам порождение хаоса, как говорит
ся. А он ему не брат. Никому он, слава Творцу, не брат.
Надо донести, здесь и думать нечего, но все-таки кладовщик никак не решалс
я открыть главный канал связи. «Так, Ц скажет великий Мозг, Ц все правил
ьно, я доволен тобой, Шестьсот пятьдесят шестой, но как ты очутился ночью н
а станции? Ты разрешение на это спрашивал? Я такого разрешения не давал».
Ц «Я старался, Ц скажет он, Ц из любви к тебе» Ц и так далее. «Стараться,
Ц скажет великий Мозг, Ц нужно по моему приказу. Если каждый начнет стар
аться сам по себе, получится хаос, дефье царство». Ну а там дальше и сомнев
аться нечего: сюда голову, вот под этот пресс. И уже новый кладовщик выковы
ряет потом блин из пресса. Бывает, так расплющит, что и не сразу вытащишь. Б
лин от его головы.
Конечно, можно взмолиться: «О великий Творец, сам прошу проверить меня на
фантомной машине чист я перед тобой…» Нет, не то, не то…
И вдруг словно осенило кладовщика. Зачем же ему доносить, что видел прест
упление в ночное время, когда хорошим кирдам полагается впадать во време
нное небытие! Надо просто сообщить, что на станции прячется кирд без номе
ра, что, мол, появился он в тот самый день, когда пришел на станцию начальни
к стражи с двумя крестами на груди… И не сейчас донести, а завтра днем.
Впервые за долгие дни Шестьсот пятьдесят шестой почувствовал себя хоро
шо и покойно, как будто только что сменил аккумулятор.


* * *

Надеждин ждал прикосновения. Был все тот же абсолютный мрак, была все та ж
е абсолютная невесомость, был все тот же тягостный сон, в котором нет у теб
я ни рук, ни ног, ни тела, но зато теперь было ожидание. У него были, конечно, и
воспоминания. В конце концов, за плечами у него целых тридцать шесть лет, и
как легкомысленно ни относись к памяти, кое-что в ней набралось за эти го
ды. Но звать на помощь воспоминания не хотелось. Да и какая помощь от них, к
огда своей яркостью, остротой, осяза емостью они только ранили его, подче
ркивали тягостный кошмар случившегося! К тому же, казалось ему, нельзя, пр
осто нельзя допустить, чтобы драгоценные земные образы, теплые, живые, тр
епещущие, нежные, попали в эту заряженную. кошмаром бесплотную ловушку. Э
то было бы, казалось ему, предательством, слабостью. Нет, лучше всего было
не вспоминать, лучше просто ждать прикосновения. Сжаться в малую точку, п
ревратиться целиком в ожидание.
Когда спасся он от гибели в том первом штормовом ужасе, когда удержало ег
о на плаву чье-то прикосновение, он смог хоть чуточку подумать. Легче всег
о, конечно, было предположить, что он умер. Мысль эта вовсе не пугала. Он и та
к был абстракцией. И смерть была абстракцией. Но он никогда не верил в загр
обную жизнь. Не было у науки никаких доказательств загробной жизни. Никт
о никогда не возвращался оттуда. Были лишь рассказы людей, побывавших в с
остоянии клинической смерти, рассказы о чувстве легкости, полета к свету
. Но это было не доказательство загробной жизни, а скорее последние вспыш
ки умиравшего ума.
К тому же в памяти остались пустые Сашкины страшные глаза, острая боль в з
апястье, которое сжал в своих клешнях робот, тащивший его туда, где до этог
о стоял его товарищ.
Из всего этого следовало, что, скорее всего, он не умер, что сознание его жи
вет, но живет вне тела, в некоем электронном устройстве. Утешеньице было н
евелико, слов нет, но помог Крус. Он уже знал, что прикосновение Ц он мысле
нно назвал его Прикосновением с большой буквы принадлежало существу, об
разу, сознанию, памяти Ц кто знает? Ц по имени Крус.
Он сказал себе, что, если будет жив, что было в высшей степени сомнительно,
навсегда запомнит эту спасительную поддержку, сострадательное и нежно
е прикосновение.
И вот Крус пришел, ласково позвал за собой, и не было больше невесомой беск
онечной тьмы. Они скользнули вниз и оказались на земле. Мимо шли странные
трехрукие гномики с клювами вместо носа, но никто не смотрел на них. «Равн
одушны, как роботы, Ц подумал Надеждин, но тут же поправил себя: Ц Почему
я так уверен, что нас видят? Это же просто воспоминания. Мой товарищ по эле
ктронной темнице взял меня с собой в путешествие по памяти. Спасибо, друг,
спасибо, Крус».
А вот и металлические великаны. Для роботов они и тогда вели себя довольн
о-таки по-хозяйски. Вот один робот взял гномика за руку и потащил Ц да, да,
потащил, почти так же по-хозяйски, как его тащили в круглой камере под стр
ашный колпак. Может, это ребенок?
Надеждин задал себе этот мысленный вопрос, представил маленького гноми
ка и гномиков побольше, и Крус понял его. Нет, тащили взрослого гнома, пото
му что маленький гном, вон он, был гораздо меньше.
«Спасибо, Крус, ты пытаешься понять меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97