Да,
но то был верт, и вся система рассчитана для вертов… Прочь, прочь сомнения
, уже поздно. Теперь ждать и следить только, чтобы бухавшее о ребра сердце
не проломило их и не выскочило наружу.
Он смотрел на Надеждина, заклинал его мысленно: «Ну же, ну посмотри на меня
, скажи «Володька»…»
Надеждин ничего не сказал, но вынул изо рта палец, покачал головой. Густов
у показалось, что лицо его изменилось, как бы подобралось, и глаза уже не т
ак пусты. Он подошел к контейнеру, который все еще висел в некоем силовом п
оле, и посмотрел в лицо товарища. Глаза действительно изменились. Он виде
л, что Надеждин смотрит на него. Да, что-то явно происходило. Рот, который он
почти все время держал полуоткрытым, теперь был сжат, из уголка губ больш
е не вытекала струйка слюны. Командир явно смотрел на него, но не узнавал.
«Ничего, ничего, Ц успокаивал себя Густов, Ц процесс еще не закончен. И
потом, шок должен быть таков… Тут не только что не узнаешь сразу, тут…»
Низкое гудение прекратилось, и контейнер плавно опустился на пол.
Ц Коля, Ц позвал Густов. Голос его дрожал. Ц Коля…
Он протянул руку. Надеждин посмотрел на руку, на него, по телу его прошла с
удорога, он сел, уперся руками в края контейнера и встал.
Ц Коля, родненький, Ц прошептал Густов.
Что-то было не так. В животе у него возникла холодная, тошнотворная пустот
а, начала медленно подниматься, заполнила грудь, коснулась сердца.
Надеждин. открыл было рот, закрыл его, снова открыл, недоуменно огляделся
по сторонам и вдруг хрипло заклекотал, зацокал страшно.
Густов впился в него глазами и только боковым зрением увидел, как Галинт
а сорвался с места, совершил невероятный прыжок и очутился подле Надежди
на. Он еще не успел приземлиться, но уже цокал, клекотал, прищелкивал, прис
вистывал. На какую-то долю секунды все исчезло, и Густов шел по июньскому
русскому лесочку, слушал птичий концерт. Надеждин положил руку на плечо
гномика и гортанно закричал:
Ц Галинта…
«Откуда он знает имя Галинты?» Ц пронеслось в голове Густова, но, прежде ч
ем мысль прочертила его сознание, он уже знал ответ: это не Надеждин. Это в
ерт.
Ц Галинта! Ц крикнул он, и его голос звучал почти так же хрипло, как голос
его командира. Ц Кто это?
Ц Это Крус, Ц ответил Галинта. Ц Он верт.
Ц Они живы?
Галинта понял.
Ц Да, Ц кивнул он, Ц они там. Крус говорит…
Густов уже не слушал. Он кинулся к крайнему контейнеру с недвижимым верт
ом под прозрачной крышкой.


* * *

Мозг понимал, что не все в мире подчиняется его воле, что есть физические р
еальности, которые следуют своим законам, например пространство и время
. Но поскольку он привык к своему миру, который мгновенно реагировал на ег
о приказы, он был нетерпелив и с трудом переносил ожидание. Ему нужно было
поговорить с пришельцами, он хотел посмотреть, как в них взаимодействуют
те реакции, которые он взял у них и ввел в сознание кирдов. А Крус все тверд
ит: они еще не привыкли к Хранилищу.
Он вызвал Круса, но тот не ответил ему. Это было странно. Он всегда повинов
ался приказу, и Мозг тут же ощущал его присутствие. Он послал еще один прик
аз, уже более нетерпеливый. И снова ответа не было.
Мозг мог следить одновременно за тысячами кирдов, умел выполнять одновр
еменно множество разнообразных дел: планировать, рассчитывать, констру
ировать, отыскивать в памяти нужные сведения, приказывать, выслушивать о
тчеты. Но он не умел воспринимать неподчинение. Неподчинение его приказа
м не укладывалось в его сознание. В его мире такого быть не могло. Ведь его
мир, его город, его система были созданы им, были его продолжением, были пр
осто инструментальным дополнением к его интеллекту.
Он пришел в ярость. Этот выживший из жалкого своего ума верт, этот никчемн
ый обитатель никчемного Хранилища, которое он терпит только из-за своег
о великодушия… Давным-давно он мог прекратить подачу в него энергии, и вс
е эти воспоминания о вертах, что циркулировали в Хранилище, тут же исчезл
и бы. Он и держал их, если разобраться, только как напоминание об услуге, ко
торую он, Мозг, оказал племени вертов. Когда-то, когда их мудрецы строили е
го, они вложили в него главное ограничение: он никогда не должен был делат
ь ничего, что могло бы причинить вред вертам. Напрасное ограничение. И без
него он никогда бы не причинил вреда своим создателям. Наоборот, он оказа
л им величайшую услугу. Они сами не понимали, что им нужно, жалкие, нелепые,
нелогичные существа. Он понял. Он понял, что они давно уже потеряли волю к
жизни, тяготились ею, и он помог им уйти…
В последний раз вызывет он Круса, и если тот не явится… Крус не явился. Моз
г пришел в ярость. Нет, они не дождутся, эти жалкие тени, чтобы он просто вык
лючил энергию для Хранилища. Это было бы слишком большим благом для них, к
оторое они не заслужили. Он найдет Круса и поговорит с ним по-своему. Он бу
дет расчленять его память, отнимать от нее по частице…
Огромная ярость завладела им. Он соединился с Хранилищем и ринулся в нег
о. Тени вертов в ужасе отскакивали от грохочущего потока его раскаленног
о сознания. Сейчас он найдет этого Круса… Одно за другим он сжимал и ощупы
вал сгущения электронов. Нет, не он, не он. Внезапно он почувствовал прикос
новение чужой воли. Ощущение было настолько непривычным, что он в изумле
нии остановился. Он не знал, что такое чужая воля. Он знал только одну волю
Ц свою. Это было странно. Чужая воля не только не подчинялась, она потянул
а его к себе. Он никогда не подчинялся чужой воле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97