Во многих случаях это подразумевает обесценивание контекста, замену его более подходящим. Это происходит всегда, изучаешь ты тригонометрию, французский или приобщаешься к католицизму. Да, это перепрограммирование. Как и с компьютером. Ты - машина, Джим. Вот и все плохие новости. Итак, что ты собираешься с этим делать?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
- Не знаю, - ответил я. И ответил со всей определенностью.
- Довольно честно, - усмехнулся Форман. - Когда устанешь от незнания и заинтересуешься, что же такое находится по другую сторону, заходи ко мне, поговорим. Очередной курс модулирующей тренировки начнется через десять дней. Я придержу для тебя место.
Он встал, потянулся и показал на край кратера: - Видите то маленькое здание? Это туалет. Мне надо прогуляться.
Он оставил нас двоем. Я посмотрел на Лиз.
- Мне не нравится, когда заявляют, будто мои чувства к тебе - просто программа. Это говорит о том, что не я контролирую себя.
Ее взгляд стал задумчивым.
- Так кто же написал эту программу?
- Не знаю.
- Ты и написал.
Я оглянулся на свою любовь к Лиз. О!
- Я… я думаю, что да.
- Думаешь?
- Я написал.
- И я тоже. Ну и что? Мы смотрим на червей как на биологические машины и пытаемся понять их. Что мы увидим, если повернем то же зеркало к себе? Какие машины мы?
- Я - дрянь, - решил я. - Я дрянная машинка.
- А я злобная сучья машинка, - возразила Лиз. - Ну и что?
- Не хочу быть машиной.
- Я это поняла. Ты и есть машина, которая не хочет быть машиной.
- Э… - И тогда я засмеялся. - Я понял. Я - разновидность машины, которая ходит и постоянно твердит, что она не машина. Будто во мне крутится маленький магнитофон, повторяя одно и то же: «Я не машина. Я не машина».
Она тоже рассмеялась. И, нагнувшись, поцеловала меня.
- Ты готов сделать следующий шаг, любимый. Собственно, уже сделал.
- Я сделал?
- Да, сделал. Ты не отвергаешь плохие новости. Я вздохнул. Посмотрел ей в глаза.
- Все, что мне хочется, - это найти выход, как не просто выжить, но победить. Не здесь ли он скрывается?
Она поняла, что я хочу сказать.
- Ты нам расскажешь. Потом.
Юношу дама склонила: мол, ей хочется.
Он сказал, в три погибели скорчившись:
«Спасибо за спазм.
Он был как оргазм,
Между прочим, вы напророчили».

МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ
Реальность - это то, на что натыкаешься, стоя на месте и с открытыми глазами.
Соломон Краткий
Когда мы вошли в зал, он был пуст.
Понимаете: пуст.
Не было ни сцены, ни помоста, ни платформы. Ни подиума, ни пюпитра с конспектом, ни кресла. Экранов тоже не было. Все разобрали и убрали.
У дверей не стояли ассистенты. В дальнем конце зала их тоже не было. Не было ни столов для них, ни стульев.
Стулья для курсантов тоже отсутствовали, их аккуратно сложили друг на друга в большой кладовке. Когда мы вошли, дверь в кладовку была приоткрыта. Периодически кто-нибудь подходил, заглядывал внутрь, поворачивался к остальным с озадаченным видом - и возвращался к растущей толпе курсантов, стоящих или прохаживающихся туда-сюда возле входной двери.
Зал выглядел заброшенным, словно модулирующая тренировка и все люди, ответственные за ее проведение, исчезли сегодня ночью.
Мы стояли небольшими группками, ничего не понимая, переглядываясь и гадая, что происходит. Тихо переговаривались. Собирается ли кто-нибудь появиться и взять на себя руководство? Неужели все проспали или забыли, что остался еще один день?
Или случилось нечто более серьезное? Может быть, тренировку срочно отменили? Может быть, произошло что-то непредвиденное? Но если так, то почему нас не предупредили? Мы ничего не понимали.
Какого черта! Что происходит?
Но меня беспокоило еще что-то, и я не мог понять, что именно. Я взглянул на Марисову, но она покачала головой, тоже ничего не понимая. Медленно повернувшись вокруг своей оси, я старался разглядеть то, что не запечатлелось в сознании.
В зале было что-то не так.
Все выглядело как обычно, но по-другому. Я понял: если разобраться, что тут не так, это объяснит все.
Дело было не в пустоте или в отсутствии Формана и его помощников. Не хватало чего-то еще, к чему я привык, а теперь не видел…
И тут я понял: не подметен пол. Он не был грязным, но и чистым его нельзя было назвать - вот это и не давало мне покоя. В этом и заключалась разница. Всего лишь несколько обрывков бумаги - но он казался грязным по сравнению с тем, что мы привыкли здесь видеть.
Раньше в зале все блестело. Даже пулевые дырки в стенах исчезали после первого же перерыва.
Сегодня зал не был готов, поэтому и выглядел заброшенным. Мы привыкли приходить на готовое. Сейчас зал не выглядел вместительным чистым пространством, ожидающим, что его заполнят. Он стал просто большим грязным пространством. Различие - как бездна.
Форман напоминал о чистоте почти каждый день: - На этой планете вы либо хозева, либо гости. Гости ожидают, что о них позаботятся. Гости мусорят, не задумываясь, кто уберет за ними. Гости ждут, что за них заплатят. Приглашая кого-нибудь в гости, мы получаем удовольствие от их присутствия, а не от того, что за ними приходится убирать. И если цена уборки становится непомерной, гости превращаются во врагов. Запомните это.
Хозяева же берут на себя заботу о других людях. Хозяева - собственники. Хозяева убирают мусор, где бы они его ни увидели. Хозяева поддерживают чистоту в своем доме, чтобы гости чувствовали, что их ждут и о них заботятся.
Вопрос в том, - повторял Форман снова и снова, - гости вы или хозяева на планете Земля? Оставляете ли за собой окурки, конфетные обертки, смятую бумагу, апельсиновые корки, банки из-под лимонада и весь остальной мусор вашей жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170