Тем более, когда речь идет о блевотине вроде тебя и когда блевотина эта проживает в Грандвью.
Черроне запустил журнал через всю комнату, норовя попасть в девицу.
– Видишь? – заорал он. – Видишь, в какое говно ты меня втянула?
Та, очевидно, все прекрасно понимала и поэтому предпочла промолчать. Сцепив руки, Черроне стоял в гостиной и садиться, видимо, не собирался. Когда-то он, судя по всему, был хорошо скроен, но сейчас растолстел. Сказывались многочисленные вечера, проведенные в Голливуде или Дель-Мар за коктейлями и разглядыванием голых девок.
– Ну ладно, чего тебе нужно?
– Я хочу знать про Ребекку Камински.
Черроне выглядел озадаченным.
– Ты помнишь Мэгги Громко Кончаю? Блондинку, которой ты, судя по всему, помог нарастить сиськи? Ты помогал ей продвигаться в видеобизнесе и организовывал вызовы по телефону на сторону, а потом она исчезла.
– Ну и что с ней? Это было давным-давно.
– Двадцать два месяца и три дня назад, насколько мне известно.
– Так что из этого? Если она скурвилась и вешает на меня какое-нибудь говно, мне на это насрать. Пусть подает в суд. Посмотрим…
Резко вскочив с места, Босх влепил Черроне тяжелую оплеуху, а затем швырнул его через кожаное кресло прямо на пол. Взгляд Черроне немедленно метнулся в сторону девицы, и это подсказало Босху, что он полностью овладел ситуацией. Сила унижения иногда оказывалась гораздо более эффективной, чем даже нацеленный в голову револьвер. Физиономия Черроне залилась яркой краской.
Руку Босха саднило. Нагнувшись над лежащим сутенером, он сказал:
– Она не скурвилась, и тебе это прекрасно известно. Она мертва, и ты знал об этом еще тогда, когда писал заявление об ее исчезновении. Ты просто пытался прикрыть свою задницу. Мне нужно знать, как ты об этом узнал.
– Слушай, приятель, у меня не было ника…
– Но ты знал, что она не вернется. Откуда?
– У меня просто было предчувствие. Она не появлялась уже несколько дней.
– Такие, как ты, не ходят в полицию из-за предчувствий. Такие, как ты, не звонят копам даже тогда, когда у них грабят квартиры. Я уже сказал: ты просто пытался прикрыть свою задницу. Ты не хотел, чтобы тебя обвинили, поскольку знал, что живой она уже не появится.
– Ну, ладно, ладно, не просто предчувствие. Ее вызвал один парень. Я сам его никогда не видел – слышал только голос и кое-что из того, что он говорил. Мне этот голос был знаком, понимаешь? А потом, когда я ее послал и она не вернулась, до меня дошло. Я его вспомнил. Я ему как-то уже посылал одну девку, а ее потом нашли мертвой.
– Кого посылал?
– Святую Наставницу. Ее настоящего имени я не помню.
Зато помнил Босх. Святая Наставница был псевдоним порноактрисы Николь Нэпп, седьмой жертвы Кукольника. Он вновь сел на диван и сунул в рот сигарету.
– Томми, – сказала девушка, – он курит.
– Заткни свою пасть, – ответил сутенер.
– Но ты же сам запретил здесь курить, разве что когда…
– Заткни пасть!
– Николь Нэпп, – сказал Босх.
– Вот-вот, точно.
– Ты слышал, что полиция обвинила в ее смерти Кукольника?
– Да, я тоже так думал, пока не исчезла Бекки. И только тогда вспомнил этого парня и что он говорил.
– Почему же ты ничего никому не сказал? Почему не позвонил в полицию?
– Ты же сам говоришь: такие, как я, в полицию не звонят.
Босх кивнул.
– Что он сказал? Что сказал тот, кто звонил по телефону?
– Он сказал: «У меня сегодня ночью особые пожелания». Он так говорил оба раза. Именно так. Он сказал это и в тот, и в другой раз. И голос у него был какой-то чудной. Будто он говорит сквозь сжатые зубы или что-то в этом роде.
– И ты все равно ее послал.
– Я и не связал это вместе, пока она не исчезла. Слушай, парень, я же заявил о ее пропаже. Я сказал копам, в какой отель она пошла, а они и ухом не повели. Я один, что ли, виноват? Твою мать, копы же сказали, что этого парня поймали, что он сыграл в ящик. Я думал, ничего страшного…
– Ничего страшного для тебя или для девчонок, которых ты гоняешь на улицу?
– Слушай, ты чего, думаешь, я послал бы ее, если бы знал? Я в нее, кстати, кучу бабок вложил.
– Да уж это наверняка.
Босх посмотрел на блондинку и подумал: сколько времени понадобится для того, чтобы она выглядела так же, как та, которой он дал на улице двадцатку. Видимо, все девицы Черроне заканчивали на улице – выжатые как лимон и с задранным кверху большим пальцем. Или – погибали. Он снова посмотрел на Черроне.
– Ребекка курила?
– Что?
– Она курила? Ты с ней жил, ты должен знать.
– Нет, она не курила. Курение – омерзительная привычка.
Черроне свирепо поглядел на блондинку. Босх бросил сигарету прямо на белый ковер и наступил на нее, вставая с дивана. Он подошел к двери, но, открыв ее, остановился.
– Черроне, а эта женщина в той дыре, куда приходит твоя почта?..
– Что с ней такое?
– Она больше не будет платить за аренду.
– О чем это ты?
Пытаясь хотя бы частично обрести чувство собственного достоинства, он встал с пола.
– Я говорю, что она больше не будет платить тебе ренту. Время от времени я стану ее навещать. Если узнаю, что она продолжает платить, тут же звоню надзирающему за тобой офицеру, и тебе – крышка. Командовать блядями, сидя в окружной каталажке, очень трудно: на каждом этаже – всего по два телефона, и тюремная братва строго контролирует, кто ими пользуется и сколько времени говорит. Думаю, тогда тебе придется распустить свою армию.
Черроне молча смотрел на Босха, весь пунцовый от ярости.
– И лучше бы ей находиться там, когда я приду ее проведать, – добавил Босх. – Если узнаю, что она уехала обратно в Мексику, я позвоню и сдам тебя. Если узнаю, что ей пришлось купить эту вонючую квартирку, я тоже позвоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138