— Оставайтесь на своем посту! Этот товарищ, — он небрежно кивнул на Люсина, — из милиции.— А мне плевать! — Она глубоко вдохнула воздух, словно и впрямь собиралась плюнуть как можно дальше. — Мне за это зарплату не прибавят, — добавила она, печально выдохнув. — У меня у самой, может, мальчик больной… — Она вдруг зашмыгала носом. — Ножки у него не ходят, так и то посидеть с ним некогда… Работаю, как медведь.Лев Минеевич беспомощно развел руками и умоляюще посмотрел на Люсина.— Не расстраивайтесь, мамаша. — Следователь осторожно погладил ее по спине. — Надо ведь подежурить, раз такой критический случай. А насчет денег не беспокойтесь — это мы сделаем!— Так я их терпеть не могу, кошек этих! — повторила она, усаживаясь.— Я тоже, — сказал Люсин, наклоняясь над Саскией. Бедняга скончался, видимо, под утро, а может, и ночью.Глаза его помутнели, и внутренний свет их погас. Они казались огромными, эти расширенные внезапной смертью глаза.Люсин уже знал от врача все подробности утреннего переполоха. Но сейчас, рассматривая Саскию, он усомнился в правильности диагноза.«Старуха могла, в конце концов, отравиться и колбасой. Кошка доела остатки и околела. Так хоть концы с концами сходятся… А то чего вдруг, спрашивается, она подохла? Не от испуга же…»— Где у нее холодильник? — спросил он.— Вы хотите положить его в холодильник? — ужаснулся Лев Минеевич.— Нет, — поморщился Люсин. — Я хочу узнать, нет ли в холодильнике остатков колбасы.— У нее нет холодильника. — Он указал глазами на софу, где лежала неподвижная и безмолвная Вера Фабиановна. — Все остатки — на столе. Я знал, что они вам понадобятся… — Он гордо взглянул на сиделку. — И велел все сберечь, как есть.— Боюсь, что эта колбаса слишком долго пролежала в тепле, — вздохнул Люсин. — Но анализ мы на всякий случай все же сделаем… А где остальные кошки? — Благодаря Льву Минеевичу он был уже прекрасно осведомлен о комнате и ее обитателях.— Шляются туда-сюда! — встряла в разговор сиделка.— Кис-кис-кис! — позвал Лев Минеевич, приманивая кого-то невидимого согнутым указательным пальцем.На зов явилась только шелковистая черная кошка с янтарно-зелеными глазами. Она бесшумно спрыгнула откуда-то сверху и прогнулась вся, вытянув вперед лапы. Царапнула пол и, спрятав когти, потерлась вдруг мордой о ногу Люсина. Но тут же отпрыгнула в сторону, зашипела на мертвого Саскию и полезла под софу.— Похоже на то, что разбежались кошечки, — заметил Люсин.— Да, — согласился Лев Минеевич. — Я лично только Леонида сегодня видел.— А вы, случайно, не знаете, как реагируют кошки на смерть своих товарищей?«Фу ты, как глупо сказано! И все ведь знать надо, черт его дери!»— Не знаю, — вздохнул Лев Минеевич. — Наверное, они печалятся.«Держите меня, ребята, или я сейчас что-то над собой сделаю, как говорил мой кореш Жора Васильков… Что-то неладно с этой кошкой. Тут, пожалуй, не в колбасе дело. Вроде ее удушили. Жаль, неизвестно, кого принимала вчера старуха. Он и ее мог удушить. По пьянке… — Люсин покосился на бутылку. — Нет, мало слишком, капля одна… Хоть и есть такие, что кошек по пьяной лавочке душат или в собак стреляют, но им для этого побольше надо, что-то в районе кило…»Он осторожно взялся двумя пальцами за кончик мохнатого уха и приподнял кошачью голову.«Явно задушена кошка. Зверски задушена. Словно кто-то полотенце вокруг нее затянул».Он разжал пальцы и брезгливо потер их, словно стирал прилипший к ним смертный холод.«И чего это я сразу за кошку принялся? Ах да, сиделка подсуропила, хотя, конечно, спасибо ей: может пригодиться».— Где этот ларец стоял? — спросил он, выпрямляясь.— Вон там. — Лев Минеевич кивнул на свернутый гобелен. — Он был этим покрыт, а сверху обычно лежали кошки.На полу явно различался темный и пыльный прямоугольник.— Такой большой? — удивился Люсин, а Лев Минеевич кивнул.— Разве это ларец? Это целый ларь! Сундук, можно сказать.— Так он везде называется, — вздохнул Лев Минеевич. — Ларец Марии Медичи.— Где же это везде?— Во всех антикварных каталогах мира.— Ух ты, как громко!— Да, — просто подтвердил Лев Минеевич. — Ларец Марии Медичи.— Я не про это, — усмехнулся Люсин. — Ларец — это не громко. Я про весь мир.— Он и вправду всемирно известен. Ради Бога! — Лев Минеевич умоляюще сложил ручки у подбородка. — Разыщите его, иначе она умрет. Никакие доктора ей не помогут, никакие лекарства! Без этого проклятого сундука она не станет жить.«В том-то и дело, что сундук… За ним-то он и охотился. Только зачем он, скажите на милость, в мебельный полез? Не знал настоящего адреса? Надеялся на случайность? С трудом что-то верится… Нет, все он знал распрекрасно! И водка эта его! Это из его купленных на валюту московских запасов… Неужели этот гад, пока мы тут с ног сбиваемся в поисках, где-то бродит, обкрадывает старух и душит котов? Прямо чертовщина какая-то! Ведь это он, он — поскольку некому больше! — был здесь вчера вечером! Ах мразь какая! Ну и мразь! Но на что надеется? Как думает выбраться из страны? Нет, не такой он пентюх, чтоб надеяться на чудо. По лезвию ходит, знает, что по пятам за ним идут. В чем же здесь дело? Неужели и впрямь этот сундук оправдывает любой риск? Ничего, решительно ничего я в этом деле не понимаю…»Люсин достал из портфеля пакет с гигроскопической ватой, разорвал его, осторожно собрал со стола и укутал в вату бутылку, рюмки, вилки и ложечки.— Я знал, что это вам понадобится, — удовлетворенно заметил Лев Минеевич. — И велел, чтобы все осталось как было.— Спасибо, — сказал Люсин, приседая на корточки.На полу хорошо были видны длинные полосы и царапины. «Не побоялся выволочь такую громадину!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156