Но когда судья удалился в свой кабинет и закрыл за собой тяжелую деревянную дверь, люди сразу же заговорили, обмениваясь мнениями.С другой стороны зала на Джека взглянул Коллетти, но как он, так и его адвокат явно спешили выйти на улицу и предстать перед журналистами. Они быстро собрали свои вещи и смешались с толпой, образовавшейся в центральном проходе между рядами стульев. За ними последовали Мигель Риос и его адвокат. Джек начал пробиваться к Вивиен Грассо, намереваясь сообщить ей, что они остаются друзьями, когда к нему подошла Рене и спросила:– Вы удивлены?– В этом деле меня уже ничто не удивляет.– По-моему, ваше появление в Африке подействовало на мое сознание. Пора выяснить, что же все-таки случилось с моей сестрой.– Думаю, что это правильное решение.– А нам с вами следует в ближайшее время встретиться. – Рене посмотрела в сторону, а потом ему в глаза.– Встретиться?– Да, мне придется встречаться со всеми адвокатами.– О, разумеется, – ответил Джек. – В любое время.– Уверена, вы более заняты, чем я. Я поселюсь в отеле «Хайат», пока не подыщу себе квартиру. Позвоните мне и дайте знать, какое время вам удобно.– Я позвоню.Какой-то репортер обратился к Рене через барьер. Несколько других представителей СМИ, страстно желающих получить интервью у новой душеприказчицы, единственной ныне здравствующей родственницы Салли, ожидали в проходе.Рене взглянула на Джека:– Кажется, сейчас я впервые почувствую всю прелесть ответа «Без комментариев».– Если проявите сообразительность. Она подняла бровь, и Джек добавил:– А они отнюдь не сообразительнее вас.– Лучше воздержаться.– Именно так мы, адвокаты, и поступаем.– Рада видеть вас снова. – Рене слегка улыбнулась.– И я рад вас видеть.Она повернулась и пошла к выходу. Собрав свои вещи, Джек быстро посмотрел назад и увидел, что Рене тоже смотрит на него. Они незаметно улыбнулись друг другу, словно у них одновременно появилась одна и та же приводящая в смущение мысль: «Не могу поверить, что я посмотрела, но то, что ты тоже посмотрел, мне приятно». Рене исчезла в толпе, и Джек вдруг увидел стоящую у перегородки Келси.Она прошла через дверцы, и они приблизились к судейскому месту, где могли разговаривать так, что никто, кроме умеющих читать по губам, их не слышал.– Будь осторожен, – сказала Келси.– По какой причине?– Если ты и новая душеприказчица будете так строить друг другу глазки, это завтра же отметят утренние газеты.– Ничего мы не строили... Неужели нам обязательно разговаривать об этом здесь?– Это из-за нее ты не хотел, чтобы я сидела рядом с тобой у стола адвокатов на этом слушании?Джек чувствовал, что его в чем-то обвиняют, и это ему не нравилось.– Это Татум не хотел, чтобы ты была здесь. Поскольку ты открыла тайну, известную адвокату и его клиентке Дейрдре Мидоуз, он тебе больше не доверяет. Я сожалею об этом.– А как насчет тебя?– Келси, это не место.– Это обычный вопрос. А ты мне доверяешь?Джек помолчал, словно вопрос был слишком сложным, чтобы ответить на него в подобной обстановке.– Да, я доверяю тебе.– Больше, чем Рене? – спросила она, прищурившись.– Я едва знаком с Рене.– Так я этому и поверила.Джек заговорил мягче, хотя не боялся, что их кто-нибудь услышит, но дело принимало неприятный оборот.– Келси, перед моим отъездом в Африку мне казалось, будто мы договорились о том, что в интересах Нейта нам не следует заходить далеко в наших с тобой отношениях. Поэтому мне трудно ответить тебе.– Будь честен со мной. Что я должна чувствовать, видя, как ты строишь глазки другой женщине, когда ты всего сорок восемь часов назад заверял меня, что у нас все будет хорошо?– Я имел в виду, что у нас все будет хорошо в профессиональном плане.– В профессиональном? То, как ты смотрел на меня, было не более профессиональным, чем взгляды, которые ты только что бросал на Рене.– Я не бросал... – Джек отрицал это, но его слова звучали не слишком убедительно. Увидев, как расстроена Келси, Джек понял: она предпочла бы, чтобы он отрицал все. Только это смягчило бы ее сердечную боль.– Послушай, – сказал Джек. – Не знаю, что ты заметила, но я, честное слово, не понимаю, какие назревают события.– Тогда ты слеп. – Келси покачала головой.– Что?– Эта женщина жила в африканской пустыне, располагающей к фригидности, почти три года. Борись со своими инстинктами, Джек.Келси ушла. Джек наблюдал за ней, не зная, что думать, и не желая больше об этом думать. Но заставить себя перестать думать он не мог, и это вызывало у него чувство вины.Ибо сейчас он не думал ни о ком, кроме Рене. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 48 В баре «Спаркис» был в самом разгаре «Веселый час», но Джеку было невесело. Он сидел на табурете у стойки с тех пор, как покинул зал заседаний суда, печально размышлял и изливал душу Тео, который обслуживал клиентов, но в основном присматривал за кассовым аппаратом, чтобы новый бармен не обворовывал его. «Спаркис» привлекал «крутую» публику. Это было место постоянных сборищ рабочих, мужчин и женщин, а не типичное «удобное для секретарей» заведение для выпивки на скорую руку, поблизости от авеню Брикелл или площади Альгамбра-Секл, где главным образом тусуются мелкие служащие. Здесь не торговали первосортной водкой или шотландским виски «Ригал», а единственным импортным пивом было «Эль Президенте», доминиканская «сервеса» Пиво (исп.).

, которую Тео продавал по вторникам по цене ниже себестоимости, сборщикам помидоров с ближайшей фермы, потому что наверняка никто, кроме него, не давал им шанса повеселиться. Впрочем, в основе своей на простом человеческом уровне «Веселый час» в «Спаркис» был заурядным явлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109