И не думайте, что старому негодяю это нравится. Не думайте, что у него не болит сердце по ночам, когда ангел смерти склоняется над ним. Папаша отлично знает, что я собираю последние крохи, лишь бы содержать дом в порядке. Дело в том, что этот злобный завистник просто сбрендил! Да-да, сбрендил окончательно. И вместо крови у него моча в жилах течет, а он все не умирает и не умирает! Почему, скажите мне, пожалуйста? Почему? Почему?!В припадке гнева Николсон швырнул бокал в камин и затопал ногами, брызгая слюной и выкрикивая что-то нечленораздельное.Дойл и Спаркс согласно переглянулись, решив, что этот сумасшедший явно опасен для окружающих. Между тем лорд Николсон успокоился так же мгновенно, как и начал бушевать. Весело напевая какую-то мелодию из последней постановки Гилберта и Салливана, он взял с каминной полки другой бокал и вновь плеснул в него бренди.– А как поживает ваша жена, Чарлз? – спросил вдруг Спаркс.Стоя к ним спиной, Николсон перестал напевать.– Леди Николсон. Как она? – повторил свой вопрос Джек.– Моя жена? – ледяным голосом переспросил Николсон.– Совершенно верно. Я видел ее недавно в Лондоне.– Видели ее?– Да, видел. И выглядела она не самым лучшим образом.– Не самым лучшим?– Нет, не самым. Она была очень бледна."Что все это значит?" – лихорадочно пытался сообразить Дойл.– Была бледна? – бубнил Николсон, по-прежнему не оборачиваясь к ним. Правую руку он опустил в карман халата.– Очень бледна и выглядела совсем больной, если хотите знать мое мнение. Может быть, она переживает из-за сына? Как ваш сын? – В голосе Спаркса отчетливо зазвучали враждебные ноты.– Мой сын?– Послушайте, – холодно проговорил Спаркс. – Вы всегда все повторяете, как попугай, или ваш отец просто не научил вас, как следует разговаривать с людьми?Николсон обернулся. У него в руке был револьвер. Губы лорда искривила злобная усмешка.– Скажите-ка лучше, кто вы такой, уважаемый, и что вам здесь надо? – спросил он, с ненавистью глядя на Спаркса.– Итак, вы не скажете…– Это она послала вас, не так ли?– Вы что-то путаете.– Моя жена послала вас, а вы ее любовник, не так ли? Грязная шлюха…– Выбирайте, пожалуйста, выражения, лорд.– Вы спите с ней, а? И не пытайтесь отрицать это!– Опустите револьвер, глупый мальчишка! – рявкнул вдруг Спаркс; ни один мускул на его лице не дрогнул. – Опустите немедленно!Николсон застыл на месте, словно собака, услышавшая издалека свист хозяина. Злобная ухмылка исчезла с его лица, сменившись выражением обиженного ребенка. Он покорно опустил револьвер.– А теперь, молодой человек, вы будете отвечать. Будете отвечать, когда вас будут спрашивать, – жестко произнес Спаркс.– Простите… – захныкал Николсон.Резко поднявшись с кресла, Спаркс выхватил револьвер из руки Николсона и, размахнувшись, влепил лорду пощечину. Николсон повалился на колени и зарыдал. Спаркс высыпал патроны из барабана, положил их в карман и отшвырнул револьвер. Потом, не церемонясь, схватил Николсона за отвороты халата и поднял его на ноги.– Если вы когда-нибудь заговорите со мной в грубом тоне или в моем присутствии дурно отзоветесь о своей жене, равно как и о ком-либо другом, вы будете сурово наказаны. Вам понятно, юноша?– Вы не имеете права так со мной разговаривать! – всхлипнул Николсон.Спаркс подтолкнул его к стулу, и Николсон плюхнулся на него, испуганно вскрикнув. Он, не отрываясь, смотрел на Спаркса покрасневшими, заплаканными глазами. Джек поднял с пола свою трость и придвинулся к лорду.– Вы жадный, испорченный мальчишка…– Я не жадный и не испорченный!– Вытяните руки ладонями вверх, Чарлз.– Вы не можете заставить меня…– Немедленно!Громко всхлипнув, Чарлз вытянул перед собой дрожащие руки.– Ну, сколько ударов заработал этот несносный мальчишка, Гомперц? – суровым голосом спросил Спаркс, помахивая тростью.– Я бы дал ему шанс, сэр, а уж потом наказывал, – сказал Дойл, даже не пытаясь скрыть отвращение к распустившему нюни Николсону.– Вы правы. Чарлз, вы слышали, что сказал Гомперц? Он считает, что я должен проявить милосердие. Что вы думаете по этому поводу?– Да-а-а, сэр.Спаркс ударил тростью по ладоням Николсона. Лорд завопил.– Итак, где ваша жена? – спросил Спаркс.– Я не знаю.Спаркс ударил его снова.– А-а-а! В Лондоне. Думаю, что в Лондоне. Я не видел ее почти три месяца.– А ваш сын?– Она забрала его с собой, – ответил, рыдая, Николсон, даже не пытаясь утереть слезы, струившиеся по щекам.– И вы его не видели с тех пор?– Не видел, клянусь!– Для чего вы возвели стену вокруг дома, Чарлз? – продолжал сурово вопрошать Спаркс.– Из-за нее.– Из-за вашей жены?– Да.– Вы построили стену после того, как она уехала?Николсон утвердительно кивнул.– Почему?– Потому что я боюсь ее.Трость со свистом опустилась на вытянутые руки Николсона.– Вы упрямый мальчишка, Чарли. Повторяю: почему вы боитесь свою жену?– Потому что она… обожает Сатану.– Вот как! Оказывается, леди Николсон обожает Сатану и якшается с чертями.И Спаркс снова ударил Николсона по рукам.– Но это правда, правда, клянусь Иисусом, это правда, – разрыдался Николсон, не в силах оказывать сопротивление Спарксу ложью и недоговоренностью.Спаркс, похоже, почувствовал это и, наклонившись над Николсоном, жестко спросил:– И что же такое делает ваша жена, которую вы так боитесь?– Она собирает здесь мерзких тварей.– Что это за мерзкие твари, Чарлз?– Они собираются по ночам.– Поэтому вы и построили стену, Чарлз? Чтобы мерзкие твари не могли проникнуть сюда?– Да.– И рассыпали вокруг соль?– Да-да. От соли им больно.– Что это за твари, Чарлз?– Не знаю. Я не видел их.– Но вы слышали что-то по ночам, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130