Однажды в присутствии всей семьи она развлекала его. И вот случайно она сложила руки в позе рабыни. С большим трудом удалось удержать ее: она хотела броситься с одного из высоких мостов и разбиться насмерть. Рассказывал Олдер Тарл со смехом, хотя продолжение этой истории нравилось ему меньше. Смущенная этим происшествием, женщина отказалась видеться с воином, и он, нетерпеливый, желающий ее, увез ее из города в качестве рабыни, а через несколько месяцев вернулся, и она была его вольной спутницей. Когда я был в Ко-ро-ба, эта пара все еще жила там. Что с ними теперь?Кстати, поза рабыни для удовольствия отличается и от позы свободной женщины, и от позы рабыни цилиндра. Руки рабыни для удовольствия обычно лежат на бедрах, но в некоторых городах, например, в Тентисе, она держит руки за спиной. Свободная женщина тоже может держать руки на бедрах; значение имеет положение колен. Во всех позах, включая позу рабыни для удовольствия, женщины Гора держатся исключительно хорошо: спина у них прямая, подбородок высоко поднят. Женщины Гора всегда прекрасны.— Почему для питья только вода? — спросил я Вику.Она пожала плечами.— Вероятно, потому что рабыни комнаты слишком много времени проводят в одиночестве.Я взглянул на нее, не вполне поняв смысл ее слов.Она прямо посмотрела на меня.— Было бы слишком легко напиться, — сказала она.Я почувствовал себя дураком. Конечно, рабыням комнаты не дадут спрятаться в опьянении, потому что в таком случае их красота, а следовательно, и полезность царям-жрецам уменьшится. Они станут безответственными, потеряются в своих снах.— Понятно, — сказал я.— Пищу приносят дважды в год.— Приносят цари-жрецы?— Наверно.— Но ты не знаешь?— Нет, — сказала она. — Я просыпаюсь утром, и пища уже на месте.— Вероятно, ее приносит Парп, — сказал я.Она посмотрела на меня с легкой улыбкой.— Парп — царь-жрец, — сказал я.— Он тебе это сказал?— Да.— Понятно, — ответила она.Девушка, очевидно, больше не хотела говорить об этом, и я ее не заставлял.Я почти кончил есть.— Ты хорошо готовишь, — поблагодарил я ее. — Еда превосходная.— Я хочу есть, — сказала она.Я тупо смотрел на нее. Она не приготовила еды для себя, и я решил, что она уже поела, или просто не голодна, или приготовит себе еду позже.— Приготовь себе что-нибудь, — сказал я.— Не могу, — просто ответила она. — Я могу есть только то, что ты дашь мне.Я молча обозвал себя дураком.Неужели я настолько стал горянским воинам, что не обратил внимания на чувства этой девушки? Согласно кодексу моей касты, я должен не думать о ней, считать ее не более чем домашним животным, презренной рабыней, пригодной только для службы и удовольствия.— Прости, — сказал я.— Ты хочешь меня наказать?— Нет.— Значит, мой хозяин дурак, — сказала девушка и потянулась к остаткам мяса на тарелке.Я схватил ее за руку.— Теперь я намерен тебя наказать.Глаза ее заполнились слезами.— Хорошо. — Она отвела руку.Сегодня ночью Вика будет спать голодной.
Хотя судя по часам в крышке одного из шкафов было уже поздно, я решил выйти из комнаты. К несчастью, естественного света в комнате не было, и судить о времени по солнцу, звездам и лунам Гора было невозможно. Мне их не хватало. С самого моего пробуждения лампы-шары продолжали гореть все так же ярко.Я, как мог, умылся под струей воды из крана.В одном из шкафов у стены, среди одежды множества разных каст, я нашел и одежду воина. Моя изорвана когтями ларла, поэтому я надел новую.Вика расстелила соломенный матрац на полу у каменного возвышения для сна. Сидя на матраце, она наблюдала за мной.В ногах постели толстое рабское кольцо: если хочу, я могу приковать к нему Вику.Я прицепил к поясу меч.— Ты хочешь выйти из комнаты? — спросила Вика. Это были ее первые слова после еды.— Да.— Но тебе нельзя.— Почему? — насторожился я.— Это запрещено, — сказала она.— Понятно.И я двинулся к двери.— Когда ты понадобишься царям-жрецам, за тобой придут, — сказала она.— А пока ты должен ждать.— Не собираюсь ждать.— Но ты должен, — настаивала она, вставая.Я подошел к ней и положил руки ей на плечи.— Не надо так бояться царей-жрецов, — сказал я.Она поняла, что я не отказался от своего решения.— Если выйдешь, — сказала она, — возвращайся до второго гонга.— Почему?— Ради тебя самого, — сказала она, опустив глаза.— Я не боюсь.— Тогда ради меня. — По-прежнему она не поднимала глаз.— Но почему?Она, казалось, смутилась.— Я боюсь оставаться одна.— Но ты была одна много ночей, — заметил я.Она посмотрела на меня, и я не смог понять выражения ее обеспокоенных глаз.— Бояться никогда не перестаешь, — сказала она.— Я должен идти.Неожиданно издалека донесся удар гонга, какой я уже слышал в зале царей-жрецов.Вика улыбнулась мне.— Видишь, — облегченно сказала она, — уже слишком поздно. Ты должен остаться.— Почему?Она смотрела в сторону, избегая моего взгляда.— Потому что скоро потускнеют лампы и начнутся часы, отведенные для сна.Она как будто не хотела говорить дальше.— Почему я должен остаться? — спросил я.Я крепче сжал ее плечи и потряс, чтобы заставить говорить.— Почему? — настаивал я.В глазах ее показался страх.— Почему? — требовал я.Послышался второй удар гонга, и Вика, казалось, вздрогнула у меня в руках.Глаза ее в страхе широко раскрылись.Я свирепо потряс ее.— Почему? — воскликнул я.Она с трудом могла говорить. Голос ее был еле слышен.— Потому что после гонга… — сказала она.— Да?— …они ходят.— Кто!— Цари-жрецы! — воскликнула она и отвернулась от меня.— Я не боюсь Парпа, — сказал я.Она повернулась и посмотрела на меня.— Он не царь-жрец, — негромко сказала она.И тут раздался третий и последний удар далекого гонга, и в то же мгновение лампы в комнате потускнели, и я понял, что где-то в длинных пустых коридорах этого убежища ходят цари-жрецы Гора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87