— А разве ты не самец?— Нет, — сказал Миск, — и остальные тоже нет.— Значит ты самка.— Нет, в рое только одна самка — Мать.— Но ведь должны быть еще самки.— Изредка, — сказал Миск, — появляются женские яйца, но все они уничтожаются по приказу Сарма. Сейчас в рое нет женских яиц, и я знаю только одно, появившееся за шесть тысяч лет.— Сколько же лет живут цари-жрецы?— Давным-давно, — ответил Миск, — был открыт способ замещения клеток, и теперь, если не болезнь или несчастный случай, мы живем до тех пор, пока не поддадимся радостям золотого жука.— А сколько лет тебе?— Сам я вылупился до того, как мы привели свой мир в эту солнечную систему. — Миск посмотрел на меня сверху вниз. — Это было больше двух миллионов лет назад.— Значит, рой никогда не умрет, — сказал я.— Он умирает сейчас, — ответил Миск. — Один за другим предаемся мы радостям золотого жука. Мы стареем, и нас осталось мало. Некогда мы были богаты и полны жизни, тогда было построено все это, потом расцвело наше искусство, потом у нас оставалось только научное любопытство, но даже оно все слабеет.— А почему вы не убиваете золотых жуков?— Это было бы неправильно, — сказал Миск.— Но ведь они вас убивают.— Нам необходимо умирать, иначе рой был бы вечен, а рой не должен быть вечен. Иначе как мы будем его любить?Я не все понимал в словах Миска, и мне было трудно отвести взгляд от неподвижной фигуры юного самца царя-жреца, лежавшего на каменном столе.— Должен быть новый рой, — сказал Миск. — И новая Мать, и новый рожденный первым. Я сам готов умереть, но раса царей-жрецов не должна погибнуть.— Сарм убил бы этого самца, если бы узнал о его существовании?— Да.— Почему?— Он не хочет уходить, — просто ответил Миск.Я смотрел на механизмы, на провода, в восьми точках углублявшиеся в тело самца.— Что ты с ним делаешь? — спросил я.— Я его учу.— Не понимаю, — сказал я.— То, что ты знаешь — даже такое существо, как ты, — сказал Миск, — зависит от электрических разрядов и микроструктуры твоей нервной ткани; обычно ты приобретаешь эти разряды и микроструктуру в процессе регистрации и оценки сенсорных стимулов из окружения, например, когда ты непосредственно испытываешь что-то, или когда кто-то другой сообщает тебе информацию, или ты читаешь нити запахов. Машины, которые ты видишь, просто приспособления для передачи разрядов и формирования микроструктур без внешних стимулов, что заняло бы слишком много времени.Подняв факел, я с благоговением смотрел на неподвижное тело царя-жреца на каменном столе.Смотрел, как вспыхивают огоньки, как быстро сменяются диски.Инструменты и приборные доски, казалось, нависают надо мной.Сколько же импульсов через эти восемь проводов одновременно попадают в тело существа, лежащего перед нами?— Значит, ты буквально изменяешь его мозг, — прошептал я.— Он царь-жрец, — ответил Миск, — у него восемь мозгов, это модификации сети ганглий. Такие существа, как ты, ограниченные наличием позвоночника, могут развить только один мозг.— Мне это кажется очень странным.— Конечно, — согласился Миск, — низшие существа учат своих детенышей по-другому; они способны воспринять за всю жизнь только ничтожную долю сведений.— А кто решает, чему его учить?— Обычно, — сказал Миск, — используются стандартные мнемонические диски, которые готовятся хранителями традиций. Глава хранителей — Сарм. — Миск распрямился, и его антенны слегка свернулись. — Как ты догадываешься, я не мог использовать стандартный набор и сам создал памятные диски, по своему собственному рассуждению.— Мне не нравится мысль об изменении мозга.— Мозгов, — поправил Миск.— Все равно не нравится.— Не будь глупым, — сказал Миск. Его антенные свернулись. — Все существа, которые учат свое потомство, изменяют ему мозг. Это устройство — просто быстрый и удобный способ обучения, с его помощью можно эффективно научить тому, что желательно для разумного существа.— Я встревожен, — сказал я.— Понимаю, — заметил Миск, — ты опасаешься, что он сам станет машиной.— Да.— Ты должен помнить, что он царь-жрец, следовательно, разумное существо, и превратить его в машину невозможно, не затронув некоторые важнейшие сферы, а при этом он перестанет быть царем-жрецом.— Но он будет самоуправляющейся машиной.— Мы все такие машины, — сказал Миск, — с большим или меньшим количеством случайных элементов. — Он дотронулся до меня антеннами. — Мы делаем, что можем, а об окончательном результате судить не нам и не при помощи мнемонических дисков.— Не знаю, что здесь истина, — признался я.— Я тоже, — сказал Миск. — Это вообще очень трудная и таинственная проблема.— А что вы делаете до ее окончательного решения?— Некогда мы радовались и жили, но теперь тело наше молодо, но мозг стар, и мы все чаще и чаще поддаемся радостям золотого жука.— Верят ли цари-жрецы в жизнь после смерти?— Конечно, — сказал Миск, — ведь когда кто-нибудь умирает, рой живет.— Нет, — сказал я, — я имею в виду индивидуальную жизнь.— Сознание, — ответил Миск, — это функция сети ганглий.— Понятно. И все-таки ты согласен, как ты выразился, уйти.— Конечно. Я долго жил. Должны жить и другие.Я снова посмотрел на молодого царя-жреца, лежащего на столе.— Он будет помнить все это? — спросил я.— Нет, — ответил Миск, — его внешние сенсоры отключены. Но он будет знать, что его учили с помощью мнемонических дисков.— А чему его учат?— Основам информации, как ты и догадываешься, в области языка, математики и других наук, но он также изучает историю и литературу царей-жрецов, обычаи роя, социальные условности; он получает информацию в области механики, сельского хозяйства, ведения домашнего хозяйства и другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87